Справа от центрального помоста располагался богато убранный помост для духовенства во главе с архиепископом, далее находились места рыцарей – участников турнира. Слева, со стороны Молены возвышался украшенный цветами и лентами помост для знатных дам, а далее стояли простые скамьи для городских старшин и богатых торговцев. Простой люд теснился за деревянной оградой, ограничивающей ристалище. Несколько вооруженных алебардами стражников строго следили за порядком, не позволяя сильно напирать на ограду.

У одного из концов турнирного поля на деревянных подставках слуги установили мишени для стрельбы. Как и было предусмотрено, сперва состязались в меткости лучники, затем – арбалетчики. Барон предложил принять участие в соревновании и Конраду, но юный рыцарь отказался.

– Было бы нечестно лишать возможности победить других достойных стрелков, – пояснил он свой отказ.

Грид де Моран был вынужден согласиться с ним, но тут же стал расхваливать необычайную меткость де Вильена сидящему рядом герцогу Лагнарскому. Старый герцог с улыбкой выслушал его, а затем произнес, обращаясь к юному рыцарю:

– Это весьма благородно с вашей стороны, Конрад. Думаю, мы еще будем иметь возможность оценить вашу меткость.

Рес с достоинством поклонился в ответ.

Молена была встревожена и печальна. Она почти не смотрела на стрелков. При каждом удобном случае девушка украдкой бросала взгляды на де Вильена, но Конрад, казалось, был полностью поглощен интересным зрелищем. Молена могла лишь вволю любоваться профилем своего возлюбленного.

Состязания длились до самого полудня. Затем победителям вручили награды и зрители разошлись, чтобы пообедать и отдохнуть. Ближе к вечеру начались кулачные бои. На этот раз зрителей было не так много, как утром. Они собирались постепенно и к началу вечернего представления все места снова были заполнены.

Последний кулачный бой закончился уже в сумерках и слуги зажгли факелы, укрепленные на столбах вокруг турнирного поля.

Представление началось с выступления канатоходца, для которого натянули веревку между двумя столбами на высоте в три человеческих роста. Длинноногий улыбчивый плясун вызвал взрыв восхищения публики. Он жонглировал зажженными факелами и совершил даже рискованное сальто, вновь приземлившись на канат.

Затем расстелив на земле ковер, два брата-близнеца, похожие как капли воды, кувыркались, делали сальто и забавляли публику жонглированием различных предметов. При этом они всячески подшучивали друг над другом, что вызывало смех в толпе.

Вскоре они закончили свое выступление, но тут же появился человек в нелепой шляпе с ручной обезьянкой. Животное корчило преуморительные гримасы и по желанию дрессировщика показывало, как стражник спит на посту, как вор крадет калачи, как пьяный возвращается с похорон, как девица наряжается в церковь и тому подобные забавные сценки.

Молена смеялась от души и хлопала в ладоши. Особенно ей понравилось как обезьянка представляла наряжающуюся девицу, кривлялась перед зеркалом, цепляла на голову кружевной шарф и убегала прочь, потеряв не только шарф, но и юбку.

Вслед за дрессировщиком в освещенный круг выступил Токвар. Вся его одежда состояла из узких кожаных штанов и широкого шелкового пояса. Обнаженный торс блестел, смазанный маслом, тяжелые мускулы перекатывались под смуглой кожей. Он небрежно принялся играть огромной железной гирей, которую с трудом внесли двое акробатов, затем под восхищенные возгласы женщин и завистливые мужчин сломал несколько подков и завязал узлом железный прут, разорвал две толстые цепи, после чего вышел распорядитель празднества (эту почетную роль исполнял Аме) и объявил, что каждый желающий может померяться силой с Токваром Железная Рука.

Несколько желающих вышли в круг. Один из них, кузнец, оказался достойным противником и Токвару пришлось повозиться, прежде чем удалось опрокинуть силача на спину, что по правилам поединка означало победу. С двумя остальными он справился играючи. Аме еще раз пригласил желающих вступить в борьбу с гигантом, но таковых больше не нашлось. В толпе шептали, что победить Железную Руку мог бы разве что «проклятый» граф, но его до сих пор не было. Токвара объявили победителем и барон преподнес ему приз: двадцать золотых монет. Это была неслыханная щедрость и толпа долго ликовала.

Но вот в центре площадки вновь расстелили ковер и вынесли небольшой, ярко раскрашенный сундук. Заиграла музыка и крышка сундука поднялась, а оттуда появился худенький бледный мальчик в обтягивающем костюме из зеленого шелка с блестками и принялся извиваться на ковре, принимая самые невероятные позы и демонстрируя необыкновенную гибкость.

Наконец «змея» вновь вползла в свой сундук и наступил черед фокусов Абу-Манха. Под бой барабанов тиманец в пышном восточном наряде появился в круге и принялся поражать публику уже описанным ранее танцем со змеями. Этот номер был настолько интересен, что даже Молену заставил отвлечься от невеселых мыслей. Когда «проглоченные» змеи исчезли из вида, девушка потрясенно воскликнула:

– Он съел их! Какой ужас!

– Конечно же нет, – возразил Конрад. – Этот человек просто очень ловок. Он только сделал вид, что проглотил змей, на самом деле они заползли ему в рукава. Подумайте сами: если бы на каждом представлении он съедал парочку живых змей, то уж верно давно бы умер от такой пищи.

– Должно быть, ты прав, мой мальчик, – отозвался барон. – Но все же его искусство заслуживает восхищения, даже если это только ловкий обман.

По приказанию барона тиманца также щедро наградили. Ковер свернули и унесли. В наступившей тишине вдруг звонко ударил бубен и пронзительно заныла скрипка. Нежный девичий голос взвился вверх и замер, как птичка, которая зависает в вышине, трепеща крылышками. Внезапно грянул целый хор красивых и сильных голосов, зачастили бубны и из темноты на освещенную середину поля ворвалась яркая толпа зиньянцев. В течение последующего получаса они пели и играли, то заставляя сердца слушателей сжиматься от беспричинной тоски, то вынуждая их ноги притоптывать в такт отчаянной плясовой. Это было достойное завершение прекрасного представления.

В конце, по традиции, самая красивая и молодая зиньянка приглашала на танец наиболее почетного гостя, накидывая на шею свою косынку. После короткого танца такой гость получал право поцеловать девушку и одаривал золотом, которое потом делили между собой все ее соплеменники.

И вот самая красивая из танцовщиц под традиционную в таких случаях мелодию подошла к центральному помосту и небрежно сдернула косынку из голубого шелка с точеных смуглых плеч. Вся мужская половина зрителей с восхищением следила за ее гибкими и грациозными движениями. У зиньянки были огромные, полные огня глаза, тонкая талия, изящные маленькие ручки, яркий румянец и черные, словно нарисованные брови. Даже слишком большой рот и неправильной формы крупный нос не портили ее грубоватую красоту.

Девушка бросила быстрый взгляд на герцога и барона и, видимо, сочтя их слишком старыми для танцев, перевела его на Конрада. Голубая косынка мелькнула в воздухе и обвилась одним концом вокруг шеи молодого рыцаря. Танцовщица повернулась к юноше спиной и потянула за оставшийся в руках конец, переброшенный через плечо. Конрад быстро спросил барона: