года, от «Мэйси» была получена информация, что ею интересуется налоговая инспекция Нью-Йорка. Это был тревожный сигнал — ведь под видом налоговой инспекции вполне могло выступать ФБР. «Мэйси» просила разрешения срочно выехать на родину.

По указанию Центра, Френсис проверил положение разведчицы и установил, что особых оснований для беспокойства нет: «Мэйси» действительно проверялась налоговой инспекцией за то, что по незнанию законов допустила ошибку в уплате налогов за 1960 год. «Мэйси» успокоили и дали указание продолжать работу.

Френсис, закончив срок командировки, вернулся домой.

«Мэйси» попала в подчинение другой резидентуры, которой руководил шпион и изменник Дмитрий Поляков. Над ней нависла угроза разоблачения и провала.

Американская контрразведка «обложила» «Мэйси». Вскоре был задержан и выдворен из страны полковник Маслов, ее оператор, которому при задержании американцы показали фотографию его встречи с «Мэйси».

После этого «Мэйси» получила приказ немедленно покинуть страну. Это было в 1963 году. «Мэйси» выполнила приказ незамедлительно, направившись из Нью-Йорка через Чикаго в Канаду. О ее маршруте знал Поляков. В Канаде она так и не появилась.

Поиски «Мэйси» продолжались до 1967 года, но безуспешно.

Преследуя двойную задачу: замаскировать деятельность Полякова и посмертно дезавуировать «Мэйси» как разведчицу и как человека, ФБР пошло на несколько дезинформационных ходов.

В 1975 году в одной из нью-йоркских газет появилась заметка о советской «шпионке-нелегале», работавшей в США в 50-х — начале 60-х годов. Сообщалось, что американской контрразведке удалось перевербовать ее. Она якобы сотрудничала с ФБР около двух лет, но, не выдержав душевного напряжения, покончила с собой.

В 1979 году вышли в свет мемуары Уильяма С. Салливана — бывшего заместителя директора ФБР. Вот что в них, в частности, говорилось:

«…Мне памятно одно дело, связанное с агентом-женщиной, действовавшей в Нью-Йорке в начале 60-х годов. Ее прикрытием была работа косметологом. Сотрудники нью-йоркского отделения были убеждены в том, что она работает на русских, однако они не могли разоблачить ее, применяя традиционные методы. Нам удалось получить согласие Гувера, и я приказал сотрудникам в Нью-Йорке похитить ее из квартиры, где она проживала, и привезти на конспиративную виллу, расположенную в пригородном районе.

Сначала она утверждала, что является американской гражданкой и располагает документами, подтверждающими это. Официально заявляла, что намерена обратиться с жалобой в полицию. Однако наши сотрудники не позволили ей покинуть виллу. Они находились при ней день и ночь: задавали вопросы, представляли ей доказательства ее виновности, вынуждали ее сделать признание. Наконец она убедилась, что сотрудники ФБР действительно располагают против нее серьезными уликами, во всем призналась и рассказала правду.

Она была подполковником ГРУ — советской военной разведки — и дала согласие работать у нас в качестве агента-двойника. Мы разрешили ей вернуться домой, в Бруклин (Нью-Йорк).

В течение многих месяцев мы поддерживали с ней связь ежедневно. Однажды, когда один из наших агентов попытался связаться с ней по телефону, дома никого не оказалось. Ее не было и на работе. Тогда он позвонил мне. «Единственное, что мы можем сделать, — сказал я, — это проникнуть в ее квартиру». Я сразу же позвонил Гуверу, чтобы получить согласие на эту операцию. К моему удивлению, он немедленно согласился. Наши сотрудники проникли в квартиру, обнаружили ее там, но она была уже мертва. Она оставила записку для агентов, написанную в простой и вежливой форме, в которой благодарила их за корректное отношение к ней и объясняла, что у нее не было больше сил играть роль агента-двойника; что она занимала высокое положение среди женщин — сотрудниц советской разведки и гордилась этим. Она знала, что в том случае, если она вернется в Россию, не выдержит допроса, подобного тому, которому мы ее подвергли, и расскажет о своем сотрудничестве с нами. «У меня нет иного выбора, и я его делаю», — писала она в записке, и почерк ее слабел с каждым словом. Ее записка оборвалась на полуслове, перо прочертило линию до конца листа бумаги, ручка лежала на полу.

Сотрудники ФБР обыскали ее квартиру и изъяли находившиеся там коды, фальшивые документы, в том числе ее паспорт, большую сумму в валюте, которая была передана нами министерству финансов.

Затем один из моих сотрудников позвонил в полицию, назвавшись жителем этого дома, который якобы не видел ее уже несколько дней и начал «испытывать беспокойство». Полиция обнаружила ее тело, и так как оно никогда не было востребовано, ее похоронили на кладбище «Поттерс-филд».

В этих сообщениях все ложь, от начала до конца, от факта ее вербовки и звания подполковника — она была лишь капитаном — и до обстоятельств ее смерти.

Только после разоблачения, ареста и признаний Полякова стала известна ее действительная судьба.

…Отъезд «Мэйси» оказался настолько поспешным, что ни о каком солидном легендировании его не могло быть и речи. Единственное, что она успела сделать — предупредила свою помощницу по салону, что направляется на «длинный уик-энд» в Атлантик-сити. Намекнула, что у нее есть «друг», с которым она намерена провести несколько дней, и чтобы не волновались, даже если она немного задержится. Тщательно просмотрела все остающиеся дома вещи — нет ли каких-нибудь улик, сожгла свои заметки.

Вышла из дома тщательно проверяясь. Все было спокойно. Машину оставила в гараже. На автобусе и метро добралась до вокзала, а оттуда на ночном экспрессе — до Чикаго. Она не знала, что там, на перроне, ее уже ждут сотрудники наружного наблюдения.

На такси поехала в отель «Мэйфлауер» в центре города. Там, чтобы не «светиться», решила провести весь день, а вечером снова на поезде выехать в Канаду.

В номере было душно: старая гостиница еще не была оборудована кондиционерами. Мария подняла фрамугу окна и выглянула вниз. С высоты двенадцатого этажа людишки казались ничтожными, а машины игрушечными.

Обед заказала в номер. Его принесли подозрительно быстро, буквально через пару минут. В дверь постучали:

— Обед, миссис!

Но из коридора слышались еще какие-то приглушенные голоса.

— Подождите, я еще не готова, — спокойно ответила Мария, а сама поняла: «Это конец».

О чем думала она в эти последние секунды своей жизни?

— Откройте немедленно, это ФБР, — раздался зычный голос. — Будем ломать дверь!

Почему они так спешили? Трудно сказать. Может быть, опасались, что она уничтожит какие-то доказательства своей преступной деятельности? Или эти провинциальные шерлокхолмсы торопились скорее выполнить приказ Центра?

— Откройте! — И тяжелое тело бухнуло в дверь. Она затрещала.

Мария лихорадочно оглянулась по сторонам. Окно! Вот оно, решение! Одним прыжком подскочила к нему, влезла на подоконник, согнувшись, выбралась из-под фрамуги наружу.

И в тот момент, когда дверь, поддавшись ударам, рухнула в комнату, и