вслед за ней ворвались люди, Мария, прижав обеими руками юбку к ногам, сделала шаг в пустоту.

ПОД ОДНОЙ КРЫШЕЙ С ЦРУ

Не всякая актриса может стать разведчицей, но каждая разведчица-нелегал должна быть артисткой. Не обязательно профессиональной, но во всяком случае иметь артистические способности, которые позволили бы ей полностью перевоплотиться в ту роль, которую она взялась играть. А уж если она настоящая актриса!..

…Ах, как хороша была шестнадцатилетняя героиня одного из первых туркменских приключенческих фильмов «Умбар!» Исполнительницу главной роли звали Биби-Иран, но киношники для краткости «перекрестили» ее в Ирину, и с тех пор это имя осталось за Ириной Каримовной Алимовой навсегда. А позже появился оперативный псевдоним «Бир», тоже образованный из ее двойного имени.

Снявшись в фильме «Умбар», Ирина имела огромный успех. Ее узнавали на улицах, а затем направили — в Ленинград, в актерскую школу, которой руководили знаменитые режиссеры Козинцев и Трауберг.

Через два года девушка вернулась домой, полная радужных надежд. Однако в Ашхабаде места для нее не нашлось, и она переехала в Ташкент, где сразу была приглашена на главную роль в кино драме «Тахир и Зухра».

Но фильм снять тогда не успели. Грянула война.

Ирина отправилась в военкомат, требуя отправки на фронт.

— А что вы умеете? — поинтересовался седоватый майор. — Стрелять? Работать на рации? Перевязывать раненых?

— Я… — немного растерялась Ирина, — знаю шесть иностранных языков.

— Ну, это другое дело, — оживился майор. — Вас зовут Биби-Иран? Вот и поедете в Иран, переводчицей в наши войска, которые вступили туда.

Так началась боевая карьера Ирины в органах военной цензуры. Потом она все же закончила курсы радисток. Прошла боевой путь ог Сталинграда до Кракова.

В 1947 году вернулась домой в звании лейтенанта, некоторое время работала в местной контрразведке, а затем получила вызов в Москву.

В кабинете на Лубянке ей предложили новую работу — за рубежом, в качестве нелегала. Ирина согласилась, не раздумывая.

Пять лет учебы, необычной и увлекательной, включали стажировку за рубежом, совершенствование в языках и изучение новых. Всего «на ее счету», кроме родного туркменского и русского, — турецкий, уйгурский, английский, немецкий, азербайджанский, узбекский, персидский и японский, которыми она владеет в разной степени совершенства.

Теперь можно было отправляться в путь. Но перед этим отработать легенду и вжиться в нее.

— А по легенде она была дочерью богатого уйгура. Родители покинули Россию еще до революции. Где-то в Китае жил ее жених, которого она никогда не видела, сын близких друзей ее родителей. «Помолвку» справляли, когда дети были еще младенцами, чтобы закрепить дружбу. Теперь она направлялась к нему.

Сошла с поезда, ожидая, что «жених» с букетом цветов стоит на перроне. Но никого не было. К счастью, имелся запасной вариант. Она наняла рикшу и направилась в гостиницу. Всю ночь, не раздеваясь, просидела на кровати. Дверь не запиралась. В пять утра вошел какой-то человек в кальсонах, спокойно растопил «буржуйку» и молча удалился. Сейчас она рассказывает мне об этом с улыбкой, а тогда ее пробрал холодный пот.

На другой день по запасному варианту встретилась с «женихом». Он объяснил, что пять дней являлся на вокзал, а в этот раз объявили, что поезда не будет. В общем, все обошлось.

Взаимная симпатия сразу сблизила обоих — и Ирину, и «жениха», выступавшего под именем Энвер Са-дык. Период «притирки» длился недолго, уже через четыре месяца они зарегистрировали свой брак и сорок два года прожили счастливой семейной жизнью.

Теперь Ирина стала Хатыча Садык.

Супружеской паре надо было вживаться в легенду, обзаводиться связями, начинать собственный бизнес. Перебрались в Шанхай, он находился ближе к их основной цели.

Завели множество знакомств, в основном среди эмигрантов — от турецких и немецких бизнесменов до внучки белогвардейского генерала Семенова, которая вместе с отцом содержала публичные дома.

К молодоженам все относились с симпатией. Они вели себя с достоинством, посещали приемы и вечеринки, участвовали в благотворительности. Не скрывали, что мечтают уехать в Японию, которая так быстро развивается, что представляет широкий простор для бизнеса. Получили несколько рекомендательных писем от местных бизнесменов к японским общественным деятелям и религиозным организациям. Но дальше дело не шло. И вдруг — удача! По поговорке «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» на одном из раутов их познакомили со «звездой» местного кабаре Джоан К., которая рассказала, что собирается переезжать в США, но ее удерживает небольшой земельный участок в Японии. Участок в три сотки и домик в два этажа. Недвижимость! В этот же день в Центр ушла срочная депеша, и сразу же было получено «добро». Ведь недвижимость — это вернейший шанс получить визу. За небольшую взятку все документы купли-продажи были оформлены за сутки.

Переехали в Гонконг, где снова завели «друзей» в ожидании визы. Гонконг в те годы производил удручающее впечатление. На некоторых улицах надписи «Белым ходить не рекомендуется, опасно». Местные объяснили, что в Гонконге всех белых принимают за американцев, а их ненавидят и могут убить. На их глазах американец избивал молодую китаянку, а когда они сказали об этом администратору отеля, тот заявил:

— Если хотите уехать живыми, молчите.

Наконец с помощью тех же «друзей» получили визы в Японию. И вот они в Кобе.

Она — владелица пользующегося доброй репутацией магазина и «чайного домика». Он — крупный делец, один из хозяев экспортно-импортной торговой фирмы «Энвер, Мухит и К0».

Оперативная работа снова началась с заведения связей, на этот раз в большой турецкой общине, обосновавшейся в Кобе. Казалось бы, причем тут турки и Япония? Ан нет!

Во-первых, турки почему-то пользовались большим уважением в Японии и располагали множеством полезных связей и сведений.

Во-вторых, в Японию приезжали на отдых и лечение турецкие офицеры, воевавшие в Корее, от которых многое можно было узнать.

В-третьих, в Японии строились корабли для военно-морских сил Турции, и на верфях трудилось много турецких инженеров и техников, также неплохих источников информации.

Она пошла особенно широким потоком, когда супруги купили дом в Токио и переехали туда. Турецкие дипломаты и офицеры были постоянными гостями «Бир» и ее супруга. От офицеров поступала информация о военных планах США. С послом дружили домами. А прибывший в Японию новый турецкий военный атташе целый месяц жил в их доме в ожидании подходящей квартиры.

«Бир», с санкции Центра, не стесняла себя в средствах, тем более что ее магазин приносил неплохие доходы. Она вступила в престижный американский женский клуб «Паллада». Здесь устраивались светские приемы, которые посещали вцдные сотрудники иностранных посольств, военные, журналисты,