Лоренцо встал, сделал несколько шагов, чтобы успокоиться, затем остановился перед Фьорой. По ее застывшему лицу текли слезы.

— Бедное дитя! — произнес он с бесконечной нежностью. — Сможешь ли ты когда-нибудь поверить в любовь мужчины?

Будучи не в силах произнести ни слова и почувствовав вдруг себя бесконечно усталой, Фьора отрицательно покачала головой.

— Во всяком случае, — продолжал Лоренцо, — если твой муж и умер, то это должно было произойти совсем недавно, так как его видели в тот день, когда грабили твой дворец!

Кровь прилила к щекам Фьоры.

— Этого не может быть, — произнесла она угасшим голосом.

— Нет, — сказал Полициано, — это правда. Я видел его, но узнал не сразу, так как он был одет очень скромно. Селонже стоял в толпе и смотрел. Я увидел, как он с кем-то разговаривал. Возможно, Селонже спрашивал, что все это значило. Я не знал, по какой причине он находился здесь, и не сразу подошел к нему. Когда я решился, то не смог пробраться через толпу, и потом он бесследно исчез…

— Я думаю, он шпионил, — предположил Лоренцо. — Я приказал обыскать все постоялые дворы, все таверны, — но никто его не видел, никто не мог сказать, что с ним стало…Фьора, казалось, не понимала, что он говорит. Она слушала Лоренцо с сияющими глазами, как будто раздавалось пение ангелов.

— Он вернулся! — вздохнула она. — Он вернулся, хотя поклялся больше никогда меня не видеть…

— Прости мне, Фьора, — сказал Лоренцо, — но ты уверена, что он хотел тебя видеть?

— Кого же еще? — воскликнула молодая женщина с неожиданным возмущением.

— Твоего отца. Город Нейс по-прежнему оказывает сопротивление Бургундии, и позавчера, первого мая, кончился срок перемирия, подписанного три года назад между Францией и Бургундией.

— Ты осмеливаешься намекнуть, что он еще раз приходил за деньгами? — вспыхнула гневная Фьора.

— За чем же еще? Селонже должен был знать, что произошло с тобой, раз он разговаривал на улице с горожанами, но он уехал и не искал тебя…

Деметриос, увидев, что Фьора сникла, предложил ей опереться на его руку:

— Может быть, стоит оставить ей возможность сомневаться? Разве она должна уехать в полном отчаянии? Хочу напомнить, что ты пришел сюда с тем, чтобы мы как можно быстрее покинули город. Слишком много произнесено слов, и поскольку нас выгоняют…

— Я вас не выгоняю, — устало ответил Лоренцо, — я пытаюсь вас спасти, потому что, даже если вы отказываетесь верить в это, вы оба мне очень дороги. Вот тому доказательство!

Он протянул Деметриосу письмо, на котором была печать с его гербом.

— Это письмо для короля Франции Людовика, к которому я тебя посылаю. Он с радостью примет умелого врача, каким ты являешься, так как он страдает от геморроя. Кроме того, я сообщил ему, что ты — мой друг.

— Благодарю тебя. А… она? — Деметриос кивнул головой в сторону Фьоры, вокруг которой хлопотала Леонарда.

— Я подумал, что ты мог бы сопроводить ее до Парижа, где у Бельтрами был кузен. Она ни в чем не будет нуждаться, так как Донати, который сейчас управляет делами ее отца, состоятельный человек. Но то, что я сегодня узнал, многое меняет. Дай мне чем писать, пока вы будете готовиться к отъезду…

— Что касается меня, то все уже готово, — сказал Деметриос.

— Мы тоже готовы! — произнесла Леонарда.

Грек поставил на стол все необходимое для письма, и Лоренцо взял в руки перо, но Фьора остановила его:

— Что ты хочешь написать?

— Рекомендовать тебя королю Людовику, чтобы…

— Жена Филиппа де Селонже служила тебе заложницей?

Ты только что сказал, что я ничего не значу для человека, с которым меня соединила судьба.

— Нет, — возразил Лоренцо. — Я собираюсь написать ему, что направляю к нему несчастную дочь Франческо Бельтрами, моего друга, которого я потерял. При дворе его имя известно.

Лоренцо собрался писать, но Фьора схватила еще чистый лист и разорвала его.

— Позволь мне самой распорядиться моей судьбой! Пока меня не признают невиновной и не восстановят в моих правах все… и ты в том числе, я не могу воспользоваться твоими рекомендациями.

— Фьора, я умоляю тебя, пусть пройдет время!

— Время? В какой поэме Петрарка написал что-то похожее на: «Когда я достигну желанного берега, лавр останется без зеленых листьев…»? Ты, Лоренцо, никогда не пойдешь против воли народа. Но остерегайся того дня, когда его привлечет к себе новый кумир! И остерегайся папы!

Высоко подняв голову, как будто она шла к славе, а не делала первые шаги в неизвестное будущее, Фьора повернулась спиной к Лоренцо Великолепному, к этому человеку, который еще недавно был для нее воплощением благородства и великолепия… и вышла из комнаты.

Четверть часа спустя, одетая в зеленый костюм пажа, который ей прислала Кьяра, она ставила свой сапог в стремя, которое поддерживал Лоренцо. Он дал ей свою собственную лошадь, Деметриос и Леонарда получили тех лошадей, которых привели Полициано и Савалье. Трое мужчин должны были спуститься в Бадию пешком. Эстебан сел на свою лошадь, а мул, который служил и хозяину, и его слуге, вез небольшую поклажу.

Перед тем как уехать, Деметриос бросил прощальный взгляд на дом, который был первым тихим его пристанищем за долгие годы странствий. Его должны были запереть, если только разъяренная толпа не придет наутро и не подожжет его в ярости. Красавица Самия отправится в Бадию или во дворец на виа Ларга.

Грек знал, однако, что он оставлял здесь друзей. Полициано, поцеловав его, заплакал, а Лоренцо крепко обнял… прошептав, что в сумках, притороченных к седлу, было золото, так же, как и у лошади Фьоры. Но Деметриос не грустил, он думал о том, что теперь благодаря этой прекрасной женщине, у него появилась возможность отомстить. Да и потом, он привык к путешествиям, поэтому теперешний отъезд ему не казался трудным.

Не желая признаться себе в этом, Леонарда была счастлива. Она нашла свое дорогое дитя и скоро увидит свою родную землю, Бургундию, красоту которой не смог вытеснить из ее памяти даже такой прекрасный город, как Флоренция. По крайней мере, это была подлинно христианская страна, в которой не служили мессу после того, как нахвалят языческие божества!

Эстебан не думал ни о чем. Он следовал за своим хозяином, к которому привязался всей душой, но все-таки он был доволен, что уезжает. Он слишком любил приключения и стычки, чтобы отказаться от них ради удовольствий тихой жизни на лоне прекрасной природы. Конечно, развернулись захватывающие события с появлением в их жизни той, которую он называл про