Маша заметила соседку краем глаза и смущённо отодвинулась от Тимура.

«Да ещё и шарахаются, как школьники. Чудная парочка, глупая молодёжь».

На следующий день Маша с утра забежала на работу, зная, что так называемый мистер Макс должен прийти за статьёй. По причинам вполне понятным ей очень хотелось взглянуть на этого человека.

Но – разочарование в виде маленького конверта с деньгами поджидало её на редакторском столе. Мистер Макс с посыльным передал гонорар для мадам Сахновой и попросил саму статью послать ему по электронной почте. Сам он, видите ли, срочно вылетел в Америку.

Так, ладно. От обиды Маша даже не заглянула в конверт, сунула в сумку и отправилась к футболисту. К этому, как она его окрестила, своему психопату. Сегодня она захватила с собой флэшку, чтобы, улучив момент, потихоньку скинуть туда всю писанину Пьера Деррида. Просто на всякий случай, чтобы у неё была запасная копия.

Вообще-то всё утро – по дороге: на улице и в метро – Маша пыталась как-то обдумать и оценить происшедшие вчера вещи. Первое – чехарда с талисманами. Второе – человек в фиолетовом. И Тимур. Тимур третье. Может быть, самое важное. Нет-нет, это слишком для одного утра и для одного сознания.

Самого Пьера дома не оказалось. Дверь Маше открыл и пригласил пройти уже знакомый парень, шофёр.

– Он просил передать, что с почтой надо разобраться, – немногословно, как и в прошлый раз проявил себя парень. – Отложить ненужное, а статьи о футболе в газетах прочитать и потом ему пересказать. Он будет где-то через час.

Сказал и отправился в соседнюю комнату смотреть телевизор. Видимо, парень работал у футболиста не только шофёром, но и сторожем – когда надо.

Статьи так статьи, футбол так футбол, подумала Маша, усаживаясь и сразу на глаз сортируя корреспонденцию. Две газеты спортивные, одна рекламная, какие-то рекламные проспекты, письмо.

Ой. Адрес на конверте по-русски, от руки, а имя отправителя стоит… Мария Сахнова. Как интересно, смешно даже. Она никаких писем Пьеру Деррида не писала. Бывают же совпадения. Вот есть ведь где-то у неё однофамилица, пишет знаменитому футболисту.

Маша покрутила конверт, рассмотрела печать. Ишь ты, из Парижа. Интересно тогда, почему по-русски. Положила странное письмо поверх рекламы и взялась за спортивные газеты.

Нет, никак не шло это из головы. Есть, например, два Тимура Сахнова в мире. Почему бы не быть двум Мариям? И она попыталась углубиться в чтение. Терпеть не могу всякой шумихи вокруг профессионального спорта. Вот рассусоливают: этот забил, а тот не забил, хотя мог бы – да что теперь в истерику впадать, толку-то? С горем пополам она одну статью дочитала, потом вскочила, подошла к окну – никого. Подошла к двери – ровное бормотание телевизора.

Нет, что-то тут не так. Была не была. Если что – потом извинится, скажет, что не поняла, в чём дело, что-нибудь придумает.

Дрожа всеми пальцами от волнения, Маша осторожно вскрыла конверт, вытянула оттуда листок от тетради со сменными блоками (у неё самой как раз такая была) и прочла написанное по-русски от руки, но печатными буквами:

«Мой дорогой, твоя жизнь в опасности. Не участвуй в матче 13 августа и держись подальше ото всех женщин. Мария». А в правом нижнем углу был вписан её, Машин, адрес и телефон.

Она сидела у самой кромки воды, волны сморкались пеной рядом с её босоножками. Сверху, с парапета, подвывал покинутый Луи:

– Ну что с вами, Надин? Идите сюда.

Надя поднялась, дёрнула ногой, чтобы стряхнуть песок, и тут ойкнула, схватив ладонями щёки. В воде, в пене волн белело что-то, похожее на… Она наклонилась и брезгливо, двумя пальцами выловила вставную челюсть – наверное, это того парня, который приплыл и которого здесь избили! Бедный. Как же так? Что же это за изверги?

Надя повертела в пальцах странную находку: к тоненькой проволочке, скрепляющей две части, привязан маленький шёлковый мешочек. Внутри что-то твёрдое. Мешочек зашит. Сразу всякие мысли полезли в голову на тему приключенческих романов детства: клады, тайные послания и всякое прочее.

Быстро и не раздумывая сунула в сумку челюсть, мешочек и подняла голову – видел ли, понял ли что-нибудь её спутник? Непонятно. Он далеко, высоко, он всё ещё растерян от того, что произошло. Хотя кто его знает, этого мальчика?

Надя поднималась к Луи, думая про себя две вещи. Странно, во-первых, что он так испугался, заметался, а во-вторых… Она приблизилась и, взглянув в лицо секретаря своего мужа, вдруг отчего-то поняла, что это – переодетая женщина. Открытие так озадачило её, что она только смотрела и глупо молчала.

– Идёмте, Надин. Что с вами? – и он протянул руку, чтобы взять её за локоть. – Мадам?

– Сами вы мадам, – брезгливо дёрнулась Надя, – не прикасайтесь ко мне.

Луи понимающе дёрнул головой вверх-вниз:

– Ах вот оно что, – и с лица его поползли одно за другим выражения тревоги и удивления, потом благодушия и угодливости, потом исчез невинно заигрывающий мальчишеский взгляд – как будто слой за слоем смывались с лица нарисованные одна на другой маски.

– Интересно, как вы поняли? Хотя, впрочем, я догадываюсь, – теперь на Надю смотрело определённо женское и не сказать чтобы очень молодое человеческое существо.

– Кто вы? Зачем этот маскарад? – всё больше удивлялась Надя.

– Да вы меня не бойтесь, я так. Вреда ни вам, ни вашим близким не причиню. Я, скажем, скрываюсь от тех же людей, которые досаждают вам и вашему мужу. Большего я вам пока не могу рассказать, но у меня к вам огромная просьба.

Надя перевела дух и кивнула бессмысленное «да».

– Давайте вернёмся в город, как будто ничего не случилось. Называйте меня по-прежнему Луи и постарайтесь саму себя убедить, что так оно и есть. Не выдавайте меня.

– Как я могу быть уверена в том, что вы говорите правду? Так долго разыгрывали меня…

– Теперь, я думаю, – усмехнулась женщина-Луи, кивая в сторону моря, – после этого вы сами будете чувствовать, где правда, а где ложь.

Ещё одна загадка.

– Да хоть кто-нибудь объяснит мне, что это значит? – воскликнула Надя и осеклась. – Уж не хотите ли вы сказать…

– Да-да-да-да-да. И не будем больше об этом, – и снова чудесным образом существо стало превращаться в Луи. – Идёмте, а то на поезд опоздаем.

– Хорошо, – приняла все условия Надя и даже позволила взять себя за талию. – Но если вы скрываетесь, зачем одеваться так ярко и необычно? Это же бросается в глаза.

– Остроумное замечание, – кивнул Луи, и они бодрым шагом направились в сторону вокзала. – Это как бабочкин наряд. Чем ярче, тем больше вероятность, что бабочка ядовита. Птиц отпугивает, а своих привлекает. Самка – самца, или там наоборот. Нет, Надин, я не силён в энтомологии. В психологии человека ещё куда ни шло. Но этот камуфляж, – Луи дёрнул себя свободной рукой за яркий воротничок, – это в то же время и знак, по которому меня найдут свои. Найдут и спасут. Понимаете?