Больше других выгоды из триумфа кесарей извлекали для себя эквиты. После смерти Суллы Рим продолжил экспансию, постоянно создавая все новые возможности для деловой активности. В качестве главной торговой силы самой могущественной державы Средиземноморья, эквиты контролировали несметные богатства. Введя для урегулирования ситуации в 20-х гг. до н. э. свои новшества, Август воспользовался эквитами для заполнения штата провинциальных чиновников. А в Египте даже дошел до того, что не назначил ни одного сенатора. При режиме Августа правителю этой провинции в обязательном порядке требовалось принадлежать к рядам эквитов. Управлять империей этому сословию предстояло целых пятьсот лет.

Одним из столпов, на которые с самого начала опиралась коалиция Гракхов, были италийцы, к тому времени уже праздновавшие триумф. Окончательно италийский вопрос нашел свое решение весной 83 г. до н. э., когда Сулла безоговорочно признал их гражданские и избирательные права. Теперь каждый италиец стал равным, полноценным гражданином, неотличимым с точки зрения закона от римлянина. И процветающие италийские эквиты превратились в не менее процветающих эквитов римских. Точно так же могущественные италийские предводители превратились в не менее могущественных правителей римских. Хотя элитизм как общественное явление разумеется, никуда не делся. Для гордецов с Палатинского холма Цицерон, к примеру, навсегда останется италийским novus homo. Подобный снобизм просуществует еще тысячу лет, только вот с точки зрения закона он уже лишился смысла. Рим был Италией, Италия была Римом.

В роли второсортных граждан Рима на смену италийцам теперь пришли жители иноземных провинций. Правители республики по-прежнему выкачивали оттуда средства, значительная часть которых шла на финансирование входивших в их фракции политиков в Риме. Эту проблему удалось решить только благодаря решениям Августа, принятым в 20-х гг. до н. э. После того, как Август предъявил права на проконсульскую верховную власть за пределами Италии, его провинции возглавили постоянные команды управленцев из числа эквитов, подчинявшиеся лично ему. Признавая, что провинциалы не меньше италийцев заслуживают хороших правителей, Август искоренил практику бессистемной эксплуатации и добился продолжительного баланса между авторитетом власти и милосердием. Позже император Тиберий в знак порицания чрезмерной ретивости выскажет в адрес одного правителя такие слова: «Хорошему пастуху больше пристало стричь свое стадо, а не сдирать с него шкуру»[304].

Самое странное, вопрос о гражданстве провинциалов больше никогда не ложился в основу конфликта. После объединения Италии другие провинциальные центры в Испании, Греции и Африке попросту остались подданными Рима. Той же модели Рим придерживался и после новых территориальных приобретений в Галлии и Сирии. В то же время отдельные лица могли получить в награду гражданство (самым проторенным путем к которому стали легионы), поэтому вскоре появились римские граждане испанского, галльского, африканского, греческого и сирийского происхождения. Но предоставление гражданства в массовом порядке стало предметом рассмотрения лишь в III веке н. э., правда и тогда решение об этом спустили сверху. С учетом того, что многие из тех, у кого не было римского гражданства, освобождались от ряда податей, в 211 г. н. э. император Каракалла постановил предоставить его всем без исключения. Как сказал историк Кассий Дион, «формально он оказал им честь, хотя в действительности его цель сводилась к увеличению собственных доходов»[305]. Поэтому в массовом порядке жители провинций получили гражданские права только после того, как оно из привилегии превратилось в бремя.

После смерти Суллы все эти группировки обратно влились в исторический поток и возобновили привычные маневры на пути к власти. Непродолжительное восстание 78 г. до н. э., во главе которого встал консул-популяр Лепид, напомнило всем, сколь хрупкой оставалась ситуация. Испанские провинции по-прежнему представляли собой открытую рану. Бежавший из Италии Квинт Серторий создал в Иберии оплот и продолжал войну против сторонников Суллы даже когда головы всех его единомышленников выставили гнить на форуме. Объединившись с другими приверженцами Мария, тоже избежавшими проскрипций, он еще десять лет раздувал огонь этой войны. Ни Метелл Пий, ни Помпей его одолеть не смогли. Когда Помпея затошнило от этого испанского болота, он, дабы выбраться из него, в 72 г. до н. э. организовал убийство Сертория, что стало последним отблеском пожара Союзнической войны, вспыхнувшего почти двадцать лет назад.

Тем временем между победителями из лагеря Суллы наметился раскол. Метелл Пий, Помпей и Красс уединились каждый в своем углу, занимаясь собственными делами. Особенно ненавидели друг друга Красс и Помпей. Когда Спартак поднял последнее крупное восстание рабов, разрушительным вихрем промчавшееся по Италии в 73–72 гг. до н. э., обуздал его, в конечном итоге, Красс. Но под самый конец из Испании примчался Помпей, разгромил остатки мятежных рабов и присвоил себе всю славу победителя в данном конфликте, чем привел Красса в ярость. Ожесточенная борьба между ними в последующие двадцать лет в значительной мере определяла всю римскую политику.

В то же время на их фоне набирал силу молодой аристократ, которому предстояло затмить и того и другого: Гай Юлий Цезарь. Пережив проскрипции, в 70-х гг. до н. э. он заявил о себе как о молодом политическом даровании. В 69 г. до н. э. устроил нечто вроде провокации, в открытую оплакивая смерть своей тетушки Юлии – супруги Гая Мария. А на похоронах в открытую демонстрировал изображения Мария – впервые с тех пор, как Сулла стал диктатором. Это рассердило сенатских оптиматов, зато породило волну народных симпатий к Марию, которого когда-то величали Третьим Основателем Рима, что позволило выстелить дорожку к отмене решений об изгнании опальных семей. А тех, кто испытал унижение проскрипций на собственной шкуре, объединили незримые узы и совместная тяга к политике популяров. И Цезарь очень даже ловко воспользовался их обидами в своих интересах.

Пока в рядах знати велась борьба, Рим прирастал все новыми территориями. Война с Митридатом в действительности так и не закончилась. Оправившись после первых поражений, он начал целую череду крупных конфликтов с Римом, продолжавшихся до самой его смерти от рук Помпея Великого в 63 г. до н. э. Когда понтийский царь наконец был окончательно разгромлен, Помпей устроил легионам продолжительное турне по Восточному Средиземноморью, с целью организовать в тех краях систему ручных царств, которые выступали бы союзниками Рима. А когда вернулся домой, Цезарь уже успешно примирил Помпея с Крассом и они втроем сформировали тайный союз, получивший название Первого триумвирата, которому предстояло главенствовать в Риме следующие десять лет. Этот триумвират выделил в награду ветеранам Помпея земли, одобрил войну с Сирией, послав туда Красса, а Цезаря назначил проконсулом Галлии. И пока Помпей оставался в Риме, последний успешно покорял территорию всей нынешней Франции. Что касается Красса, то он в Сирии попал в западню и в 53 г. до н. э. умер ужасной смертью.