Она выпятила подбородок.

— Мне уже двадцать лет.

— Об этом я и веду речь. Я не доверяю Дезмонду Стоуну. Он хочет заполучить тебя по многим причинам, и ни одна из них не имеет отношения к любви.

Ее негодование переросло в замешательство.

— Дезмонд Стоун? Я не намерена выходить за него замуж.

«У тебя может не остаться выбора», — подумал он про себя, не желая пугать ее.

— Что ты скажешь, если я попрошу Джереми присматривать за тобой, после того как меня не станет?

— Фредерик, ты не должен сдаваться!

Он взял ее за плечи.

— Эмма, я хочу, чтобы ты была сильной ради меня и наших братьев из ордена, ради всего человечества. Ты должна будешь взять эти планы, когда они будут готовы, на Морвен и проследить за претворением их в жизнь. Мы не можем ждать помилования, которого, возможно, и не будет. Молодой Джереми скоро выйдет на свободу. Я хочу, чтобы ты осталась с ним. Если же нет, боюсь, что Свечению будет грозить опасность из-за тайных замыслов Дезмонда Стоуна.

Работа над планами была завершена.

— Я отдам эти чертежи Эмме, чтобы она доставила их александрийцам, — сказал Кейс Джереми. — Я беспокоюсь, как бы с ней что-нибудь не произошло, пока они будут у нее. Есть один человек, Дезмонд Стоун, который захочет их уничтожить и может причинить ей вред, если она попытается помешать ему. Ей нужен защитник, кто-то, кто смог бы оберегать ее.

— Ради бога, почему я?

— Потому что я вижу, как вы смотрите на Эмму с большой любовью и нежностью, и я знаю, что вы нравитесь Эмме.

Джереми изумленно посмотрел на него.

— Дорогой мистер Кейс, я польщен, но я не гожусь для этого дела. Люди никогда не рассчитывали на меня. Я ненадежный невежа. Я самодовольный пустозвон.

Но Кейс ответил ему с улыбкой:

— Я вижу вас совсем в другом свете, мой друг. Вы хороший человек, мистер Лэмб. Вы щедро одарили меня, когда я только появился здесь, причем без всякой выгоды для себя, потому как считали, что у меня не было друзей. Вы помогли мне по доброте сердечной, и в этой тюрьме, где каждый за себя, это дорогого стоит. Но самое важное — выражение вашего лица, когда вы не сводите глаз с Эммы. В нем отражается нежность, но не похоть или жажда обладать, которые присущи Дезмонду Стоуну, видящему в ней лишь объект собственности. И поэтому я уверен, что вы будете заботиться о ней.

У Джереми было тяжело на сердце. Как бы он ни любил Эмму, он не мог взять на себя такую большую ответственность. Она никогда не стала бы смотреть на него, как на Фредерика. А сумел бы он жить с ней, зная, что призрак Фредерика Кейса всегда будет между ними?

— На меня ни в чем нельзя положиться, сэр, мне очень жаль. Этот недостаток — часть моей натуры, и, как гласит известная пословица, старого пса новым трюкам не обучишь.

Он хотел бы, чтобы Кейс никогда не обращался к нему с такой просьбой. Теперь у Джереми мысли были лишь об одном: как защитить мисс Эмму Венэйбл. За исключением этого короткого пребывания в тюрьме, жизнь Джереми протекала гладко, и он надеялся, что так будет и после его освобождения, что он встретится со старыми друзьями, вернется в высшее общество, к вечеринкам и прежним веселым временам. Он не хотел нести ответственность за другого человека! Особенно если речь шла об Эмме, хрупкой и любимой. И кем вообще был Кейс, что мог так высоко отзываться о нем? Никто не ценил Джереми Лэмба, и меньше всего он сам. Неужели Кейс принимал его за простака, который запросто поверит пустым словам? «Вы хороший человек, мистер Лэмб». Какой вздор!

Безнадежно влюбленный Джереми беспокойно ходил в своем углу, то злясь, то расстраиваясь, то испытывая отвращение к самому себе, пока не обращавший на него внимания Кейс наносил последние штрихи и доводил до совершенства разложенные на полу архитекторские планы. У Джереми были другие заботы: его освобождение почти совпадало с открытием сезона охоты у герцога Норфолкского, а Джереми еще нужно было успеть попасть на Савил-Роу и подобрать себе новый гардероб. Он молился, чтобы его закройщик оказался свободен, потому что если придется идти к другому…

— А здесь у нас, леди и джентльмены, сидят самые подлые и кровожадные преступники, ожидающие казни или отбывающие пожизненное заключение. Подойдите поближе и убедитесь сами.

Опять туристы. Джереми был рад, что Эмма еще не пришла. Ему очень хотелось запустить в них ведром с помоями.

— Когда будет казнен этот бедняга? — раздался мягкий голос с акцентом человека из высших кругов общества. Мужчина указывал на сидевшего на полу Кейса. Джереми пригляделся к странному туристу. Высокий, импозантный, в одежде отличного покроя, прекрасно сидевшей на его худощавой фигуре. Но было что-то еще: бездушие в глазах, жестокость у рта. Джереми знавал таких людей.

Но почему он показывал на Кейса?

— Пока не знаю, ваша светлость, — ответил тюремщик. — Виселица не справляется с потоком желающих, скажу я вам. Судьи отправляют их сюда быстрее, чем мы успеваем вешать. Теперь, если мы пройдем дальше, вы увидите женский блок, где содержатся самые скандальные куртизанки Лондона…

Группа последовала за тюремщиком, но высокий мужчина задержался у решеток, рассматривая Кейса. На его губах появилась холодная улыбка. Словно почувствовав это, Фредерик поднял голову, и выражение, появившееся на его лице, заставило застыть кровь в жилах Джереми.

Он понял, кем был турист.

Высокий мужчина сказал:

— Ты опоздал. Ловушки уже устанавливают. — Он тихо рассмеялся и пошел прочь, пока Фредерик не мог пошевелиться, потеряв дар речи.

Джереми подбежал к нему и помог подняться. Кейса прошиб пот, его лицо стало пепельно-серым.

— Стоун… — прошептал он, когда Джереми поднес кружку с водой к его губам. Стоун, человек, который засадил его сюда. И который хотел завладеть Эммой.

Фредерик говорил в спешке:

— У нас осталось мало времени, Джереми. Вас завтра освободят. Теперь я хочу раскрыть вам тайну.

Увидев Дезмонда Стоуна, Джереми принял предложение Кейса. Он не мог позволить этому дьяволу наложить свои лапы на красавицу Эмму.

— Меня обвиняли в государственной измене и приговорили к смерти за утверждение, что существует сила более возвышенная и могущественная, чем власть самой Британской короны или Бога. Джереми, я имел в виду человечество, но не мог рассказать об этом в суде, потому что это самая сокровенная тайна александрийцев.

Джереми ничего не понял, но это было неважно. Они оба чувствовали, что появление Стоуна рядом с их камерой означало скорое приближение дня казни Фредерика. Архитекторские планы Кейса были готовы и дожидались Эммы, чтобы она вынесла их из тюрьмы. Оставалось только посвятить Джереми в тайну. Ради Эммы он должен был ее узнать.

— Мы не сумасшедшие, мистер Лэмб. Александрийцы — образованные, мыслящие люди, которые понимают, что человечество стоит перед началом величайших перемен. Новая эра принесет с собой невероятное количество новых технологий, которых мир никогда еще не видел. Паровозы, вы слышали о них, подобные тем, что используют при добыче полезных ископаемых, распространятся по всему миру, опоясанному сетью железных дорог. Люди построят летающие машины, быстроходные корабли, создадут способы сообщения, о которых мы даже не можем мечтать. Матушка Шиптон — вы, наверное, знаете о ней — напророчила в 1550 году: «Вокруг мира будут мысли людские летать быстрее мгновения ока». — Кейс наклонился вперед. — Слушайте меня, мой друг. Не важно, верите ли вы моим словам или нет. Важно лишь то, что мы являемся свидетелями рассвета новой эпохи, что наши дни коллекционирования и охраны почти подошли к концу и что мы собираемся приступить к нашей настоящей работе.