с золотой бахромой. Правда, полотна были разной формы: прямоугольные, треугольные и двухвостые.

На самой поляне трапез было тоже много шатров. Первый был длинным. Его зелёный цвет обозначал, что в нём готовят яства из зелени, из которых основным была самбуса с сумочником. У этого шатра стояли казаны и перевозные тандыры, вокруг которых сновали нарядные женщины и молодые девушки.

Справа от него стоял шатёр полностью из полосатого атласа всех цветов радуги. Блестящий жёлтый цвет превалировал шириной среди других. В нём молодые девушки готовили фруктовые салаты. У этого шатра стояли перевозные тандыры, в которых женщины старшего поколения пекли фруктовые пироги, делясь своим рецептом с юными особами.

Далее стояли два шатра по меньше размером. Один был красный с изображением весенних цветов на стенах, второй был белым с длинной коричневой бахромой. На его стенах искусно вышита объёмная фигура вишнёвого дерева с белыми цветками мягко-зеленого оттенка. В этих двух шатрах, в основном, были девушки. Они плели венки, корзины, делали икебаны и украшения, которые вывешивали на стенах своих шатров.

Между радужным и красным шатром Азим заметил старушку в жёлтом платье с зелёными розетками. Она сидела на табуретке и белый расшитый платок ниспадал к её локтям, а под платком у неё на голове была плоская зелёная тюбетейка с жёлтым растительным узором. Играя на коротком рубабе, в своей широкой беззубой улыбке она пела про молодость и Навруз. Голос старушки показался Азиму забавным, а её улыбка передалась ему. В груди юноши расцвёл тёплый бутон. Он заразился весёлым, праздничным настроением, разделяемые всеми на этой поляне. Его синие глаза нигде не могли найти Зилолу, отчего им начало овладевать грусть. Однако смешное пение старушки спасло его лицо от кислого выражения. Проходя мимо этих шатров, Азим приблизился к этой старушке и проявил к ней уважение и благодарность, прижав руку к сердцу и слегка склонив голову.

День близился к полудню. Мужчины, пришедшие на помощь своим матерям, жёнам и дочерям, начали ставить столы и стелить дастарханы. Некоторые стелили на земле, а вокруг них стелили курпачи. К часу по полудню женщины из зелёного и радужного шатра начнут накрывать столы с «Хафт-сином», «Хафт-шином» и «Хафт-зином». Поварихи из обоих шатров и их помощницы будут ставить на дастарханы, вышитые пышными розетками, семь блюд и угощений, чьи названия начинаются на «С», а также по семь, что начинаются на «Ш». Кроме съестного будут также и напитки. Правда, «Син» и «Шин» необязательно должны быть в названии самых блюд или напитков, они могут быть и в названии основного ингредиента.

Из давних времен на Навруз «Хафт-син» и «Хафт-шин» имели характер первенства — конкурса. Девушки и женщины испокон веков соревнуются за звание лучшей поварихи. Люди выбирали победительницу в разных номинациях: лучшее оформление дастархана, лучшее блюдо «Хафт-сина», лучшее блюдо «Хафт-шина» и, соответственно, лучшие напитки, и под «лучшим» подразумевается самое вкусное. Выбирали даже самый красиво расшитый дастархан. Победительницам тем же вечером султан вручал блюдце с проросшей пшеницей — всю из золота. А для поварихи, избранной лучше среди всех, султан вручал ещё и золотое болоабру.

После Зелёной хвори это стало делом блага и благотворения. Женщины перестали соревноваться между собой. Они готовят, чтобы сделать людям приятно. Всякий, кто желал попробовать то или иное блюдо, перед тем как закусить, тихо просят Всевышнего принять благодеяния этих женщин и воздать им вдвойне ради тех, кто низлёг от этой ужасной болезни, унёсшей десятки тысяч. Большую же часть приготовленных яств раздают семьям, потерявших вследствие этой чумы своих кормильцев.

В отличие от «Хафт-сина» и «Хафт-шина», «Хафт-зин» — это выставление на показ ручных изделий и украшений. Их названия не обязаны начинаться на «З». «Зин» от слова «Зинат» обозначает красоту и богатство. Часто на «Хафт-зин» ювелиры выставляют по семь золотых изделий, а с ними соревнуются мастера по дереву своей резьбой, украшенной золотом. Однако на поляне трапез этого не произойдёт. Ювелиры и резчики устроят «Хафт-зин» на основной части Ид-майдана, а тут девушки выставят свои изделия из цветов и бус.

Солнце было почти в зените, и первые изделия начали выносить.

Зарина прошла мимо одного стола, не обращая никакого внимания. Коричневые шатры — вот куда она шла, оглядываясь, идёт ли за ней сын.

На том конце поляны трапез стояли семь небольших бурых шатров с бахромой, длиной до земли. Внизу, длиной в один локоть, волокна бахромы были белого цвета, а остальная часть — зелёной. Они представляли собой ростки пшеницы. На лицевой стороне шатров вышивкой изображены блюдца с высоко проросшей травой пшеницы.

— Хочешь, показать сыну, как варят сумалак, невестка? — позвал Адхам.

Зарина в это время всё еще искала его глазами, и его голос облегчил ей задачу. Она повернулась в сторону деверя. Адхам сидел на ближнем конце длинной скамьи, поставленной недалеко от коричневых шатров. Зарина улыбнулась и прижала руку к сердцу в приветствии.

— С праздником Навруз, Адхам-ака, — поздравила она.

— Да благословит тебя Всевышний, — пожелал в ответ Адхам и, встав с места, покровительственно положил руку ей на плечо. — А где Азим?

— Вон он, идёт, — Зарина оглянулась и кивнула в сторону сына.

Азим отстал позади. Он загляделся на шатры и наряды девушек, выходящих или входящих в них. Сами девушки его не привлекали, хотя некоторые из них сами заглядывались на юношу. Они догадывались, кем является этот черноволосый и синеглазый юноша, и зачем сюда пришёл. Не заметив Зилолу среди этих красавиц, он не переставал думать о ней, медленно переставляя свои ноги, словно старая черепаха. Заметив же дядю Адхама, он будто оживился и подбежал к нему.

— Салом дядя! С праздником дядя! — Азим протянул и крепко сжал руку Адхама.

Тем временем, Зарина пошла дальше.

— «Хочу показать ему девушек. Уж больно он медлит со своим выбором», — ответ своему деверю она оставила в мыслях. Зарина оглядывала шатры и решала, из которого начать в первую очередь.

Адхам и Азим не спеша пошли за Зариной. Юноша склонился к уху дяди и тихо спросил:

— А султанзаде придёт на Ид-майдан?

Адхам с первого раза догадался, что Азим влюблён в султанзаде Зилолу, но не высказывал этого. При этом он пытался намекнуть племяннику, что султан-заде могут вступать в брак только между своими не единокровными родственниками, то есть, хеш-султанами, или другой правящей знатью. Но, кажется, парень его не слушал.

— Не сейчас, — ответил Адхам. — Они с отцом прибудут на Ид-майдан ближе к вечеру.

Это слегка расстроило Азима, но он не унывал, ведь праздник только начинается.

— Ты уже выбрал