– Отойди. У человека руки обледенеют от такой стрелы! Беги к Дубу, зови своих. Её можно достать, только растопив. Я не дам ей дойти до сердца, – он оглянулся на застывшего Кира. – Чего ждёшь? Быстро!

Кир рванул к Дубу, а Северин перевёл взгляд на Степана. Ему очень надо было поговорить, собственно, поэтому и взялся помочь.

– Она сказала, что ты сильный! – вдруг заговорил Вихрь.

– Кто? – холод разливался в груди, забирал силы, но больно Степану не было.

– Сказочница! Сказала, что ты не задумываешься, но ты сильный! – Северину казалось, что он вот-вот поймает ту мысль, что всё время ускользала от него. – Зачем ты его откинул?

– Ты не понимаешь…

– Нет, но пытаюсь. Мне важно! Скажи!

– Иначе я не могу, – с трудом выговорил Степан. – И он тоже. Это даёт силы жить. Когда ты не один!

– Ведь ты можешь умереть! – Северин чувствовал, что уже ничего не понимает, люди, они такие слабые и, понимая это рисковать…

– Да. Конечно. Но ради этого хочется жить, – Степан увидел разгорающееся сияние крыльев Жаруси и закрыл глаза. – А если такого нет, надо искать, потому что без них холодно! Невыносимо холодно…

Северина Жар-Птица откинула просто взмахом крыла. Катерина, которую Жаруся отпустила у земли, придержала Степана за плачи, а Жаруся легко растопила стрелу. И закрыла крыльями обоих, и Катерину и Степана – согрела.

– Ты как? – Катька растеряно смотрела на совершенно безмятежного Степана. – Стёп, ты что?

– Чего ты так перепугалась? Всё уже отлично! Ну, что ты плачешь-то? Всё уже хорошо! И раны нет, царапинка осталась, и тепло уже!

Он помог Катьке встать, и повел её к Дубу. А потом обернулся и кивнул Северину.

– Спасибо тебе! Выручил!

И тут только до Вихря дошло, что Степан говорил совсем не о холоде от стрелы.

– Найти тех, ради которых хочется жить? – Cеверин всю ночь вспоминал летящую стрелу, и движение такого слабого мальчишки, отбросившего в сторону друга и побратима. – Без них невыносимо холодно?

По всему выходило, что он и живёт в холоде! – Но я же северный ветер! Зачем мне-то это надо? Глупости всякие! Мне и так хорошо! Сила ветра – вот главное! – он решительно кивнул сам себе, споткнулся о выступающий из снега корень, рухнул и сообразил: – Да, только любой силы, оказывается, можно лишиться. Даже когда она есть, но тебя никто не прикроет, не согреет, не окликнет по имени, не скажет спасибо… это как-то бессмысленно, что ли. И потом, глупости-то глупости, а имя я себе захотел! И когда благодарят, это здорово! И когда ты нужен! А то так летаешь, летаешь, летаешь… Или приказывают, или сам не знаешь, куда себя деть!

– Северин! – он внезапно услышал голос сказочницы и поспешил к открытому окну. – Спасибо тебе. Степану тяжко пришлось, если бы ты не удержал стрелу, или бы Кир руки повредил.

– Но что тебе волноваться? У тебя же есть живая вода!

– Так пока бы я узнала… Им же плохо было бы! А, ну да. Ты же не понимаешь нас… – вздохнула Катерина. – Ладно, в любом случае, спасибо!

– Пожалуйста… – беззвучно ответил Северин. – А может, уже не так уж и не понимаю…

Баюн уютничал на печи. Это такое замечательное котовремяпровождение, когда Баюну хорошо, вкусно, тепло, мягко, уютно, причём всё это в одном месте и прилагается непосредственно к нему. Кроме всего перечисленного, рядом была его радость, и лежа на животе, читала книгу.

– Что за манера жрать на печи? – ворчал Бурый, хмуро косясь на край печной лежанки. За этии краем располагались просторы, ведомые только одному хозяину Дуба. Он мог уйти прилично далеко, и валяться там на перинах, а мог уменьшить запечье до нормального размера. Бурого всё это хированство раздражало, поэтому он ворчал. – И, если уж на то пошло, зачем ты Катерину туда заволок?

– Завидно! – поставил диагноз Баюн, отрываясь от мисочки с густейшей сметаной. – Ему попросту завидно, что ты сейчаc тут. А он там! – Кот свесил голову с края лежанки и насмешливо фыркнул: – Ну, что? Слабо к нам прыгнуть?

– Издеваешься? Я тебе что, собачонка диванная что ли? – ярился Бурый. Он сейчас радовался только тому, что заставил мальчишек в оружейной отрабатывать удары сулицами и они этого измывательства не слышали.

– Неее, ты дикая северная варварская животина, которая совершенно не приспособлена к нормальной уютной жизни! И прыгать тебе сюда боязно! А вдруг, тебе понравится…

– Мне? Мне боязно? – у Бурого опасно замерцали глаза. Баюн, заметив это, быстренько подался назад и издалека заюлил: – И правильно ведь, что боязно! Тут прямо у краешка Катюша лежит, книжечку читает… Ещё наступишь своими лапищами…

Бурый презрительно сморщил нос, и только головой помотал. Устал он от Баюна!

Катерина закрыла книгу, и перекатилась к краю печи, с трудом не увязнув в перинах.

– И куда ты? – Баюн намывал усы, испачканные сметаной по всей их немалой длине.

– Подумать надо. А тут у тебя так уютно, что я сейчас в спячку впаду, – Катя подтянула за собой книгу.

– Подумай, радость моя, подумай! – Кот довольно покивал ей вслед. – Какой я всё-таки молодец! – решил он в очередной раз. – Да, именно молодец! Кто Катеньку нашел?!

Он уже отлично знал такой взгляд Катерины, и свидетельствовал он о том, что сказочница по-настоящему уловила что-то интересное в сказке, какую-то деталь, потянув за которую можно вытянуть из беды сказочные земли.

Бурый, удовлетворено вздохнул, когда Катя слезла с печки, правда, на книгу покосился с неудовольствием.

– Я тебе уже говорил, что мне эта идея не нравится? – уточнил он у печного пространства.

– Раз сорок! Но так как ты всегда это говоришь, мне даже уже почти что надоело слушать! – парировал Баюн. Нет, после того, что случилось на Каменном озере, он обещал к Бурому прислушиваться, и даже делал это целых раза два, но сейчас явно не тот случай! Бурому просто по обыкновению не нравится идея, что Катя должна идти в туман.

– Бурый, не сердись. Тут такое дело… – Катя задумчиво перебирала шерсть на волчьем загривке. – Сказка про двух сестёр.

– Которая из них? – вздохнул Бурый.

– Старая сказка с самого севера Озёрного края, – отозвался Баюн.

– Опять Озёрный край? А водяной? – Бурый только собрался начать возмущаться, как с печи прилетела подушка и метко попала в то место, где только что была волчья голова. С Бурым такие шутки в принципе не проходили!

– Какой тебе водяной? Ты за окно давно смотрел? Снегом всё занесено! Замёрзло всё, что могло и не могло! – Баюн махнул лапой, и подушка ловко прилетела обратно на печь. – Дрыхнут все водяные!

– Так, там где эта сказка озёра не замезают! Там же ключи! – парировал Бурый.