дело убегала в свою комнату, приносила оттуда пыльных пластилиновых монстров. Зофья переводила взгляд с Малики на Кирилла, точнее, перекладывала, настолько тяжёлым он казался всем, кроме Славки, смотревшей так же.

— Ты сама знакома с картами, зачем тебе моё гадание? А у тебя глаз колдовской, он видит глубже и другое.

Малика толкнула мужа плечом.

— Я же говорила, что у тебя жабий глаз. Чем нам расплатиться?

— Дни у вас не возьму, — она задумалась лишь на мгновение, — отдай своё умение читать карты.

Малика растерялась, явно не ожидала такой цены.

— А может, оно мне нужно.

— Оно тебе не нужно, — уверенно отрезала Зофья.

— Я могу подумать?

— Нет.

Кирилл сжал ладонь Малики.

— Может, лучше я заплачу́?

Зофья снова переложила взгляд. Оглядела Кирилла въедливо и тщательно, опять повернулась к Малике.

— Нет. У тебя нет того, что мне нужно. Глаз, к сожалению, не вынуть.

Славка засмеялась.

— Мам, не пугай их.

— А ты сходи, погуляй, — сказала Зофья.

Славка ожидала этих слов, поэтому не сопротивлялась. Накинув пальто, вышла во двор. Горшки с геранью переехали на веранду, их место заняли лиловые и розовато-сиреневые октябринки, яркие и сочные, несмотря на первые заморозки. Дуб усыпал траву и качели багряными листьями, бесстрашно встречал холода, рассадив на голых ветках ворон. Славка прошлась по заиндевевшей лужайке и подозвала индюка. Он распушился, раздулся от удовольствия и заклекотал. Насыпав ему гороха у дощатой стены, Славка толкнула приоткрытую дверцу сарая.

Судя по всему, мама устроила тут уборку. Вещей не стало меньше, но лежали они по-другому. В таком порядке найти что-то было сложнее, чем в привычном бардаке. Славка погремела сложенными в стопку ржавыми кастрюлями, прошла вглубь. На трёхногом стуле обнаружилась вышитая бирюзовым бисером тесьма с остатками чёрных перьев. Она осторожно коснулась прохладных стекляшек и отдёрнула руку. Сердце болезненно ёкнуло, и Славка застыла, как сказочная принцесса, оцарапавшаяся о веретено. Откуда вообще взялся этот обрывок роуча, и почему он разорванный?

Бросив перья на стул, она вышла из сарая и столкнулась с Кириллом.

Он неловко улыбнулся.

— Меня тоже выгнали.

— Малика согласилась?

— Сторговались, скажем так.

Ожидая окончания сеанса гадания, они метали топор в стенку сарая, разрисованную белой краской. Точнее, метала Славка, у Кирилла топор влетал то плашмя, то рукоятью. Он злился, на Славку поглядывал с восхищением.

— Ты мне напоминаешь одну девочку. Только ты лесная. А она морская. Вы обе стихийные и внезапные26.

— Это ты своим чёрным глазом рассмотрел?

— Ага.

Славка снова метнула топорик и поправила съехавшее с плеча расстёгнутое пальто.

— Как ты понял, что любишь Малику?

Кирилл не удивился вопросу. Задумался.

— Не знаю. Мы знакомы с детства. Скажу тебе по секрету, эту бандитку порой сложно любить.

— Мама говорит: когда легко — это не любовь. У любви много граней, и они все острые.

Кирилл покачал головой.

— Я не согласен с твоей мамой. Любовь должна быть тёплой и уютной, спасающей и защищающей. Как бы сложно ни было с Маликой, большую часть времени мне с ней именно так. Она моё отражение и моя причина улыбаться.

Славка хотела поспорить, но вспомнила солнечного Луку с искристыми янтарными глазами.

— Первая любовь… — её голос сорвался и охрип, горло снова пережало спазмом. Такое бывало и раньше, когда Славка в гневе выкрикивала проклятия, и случилось полчаса назад, когда она коснулась чёрных перьев.

Кирилл постучал её по спине. Славка прокашлялась, но предложение не закончила. На крыльцо вышла Малика, нашла их взглядом и махнула рукой.

— Всё. Дело сделано, я больше не хиромантша. Теперь нужно оценить ваши развалины и музей.

Снова поехали через деревню, Славка показала дорогу к руинам поместья и рассказала, как выбраться к Шестому мосту. Оставив их без сопровождения, пешком вернулась домой. Зофья уже убрала со стола, завела все часы в доме и, ожидая дочку, плела лоскутный коврик.

— Рассказывай.

Славка заволновалась, сразу вспомнила Криса и свои странные чувства.

— Откуда ты знаешь, что я хочу что-то рассказать?

Зофья приподняла тонкую бровь.

— Не знаю что, но знаю, что хочешь. И это тебя сильно тревожит.

Славка отвернулась, врать маме не имело смысла. Но, к счастью, её волновал не только Крис.

— Мам, как убрать вину?

— Никак.

— Не может такого быть! — возмутилась Славка. — Страх можно, стыд тоже можно…

— А вину нет, — перебила Зофья. — Её можно только принять и простить себя. Других вариантов нет.

Она прошла в гостиную и, открыв шкаф, принялась перебирать длинные платья. От ткани веяло сладковатым ароматом лаванды и пыльным застарелым запахом давно неношеных вещей.

Славка вынула любимое бежевое платье с кружевами на квадратном воротнике. Раньше оно было ей велико, а сейчас, наверное, стало впору. Правда, в груди всё равно будет свободно болтаться.

— Это можно?

— Бери.

Славка уткнулась носом в ткань, глубоко вдохнула и подняла взгляд на маму.

— А ты знаешь, куда уехал Джек?

Зофья чуть сощурилась, вытянула с полки, словно змею за хвост, длинный антрацитовый шарф с шёлковыми кисточками.

— Почему ты о нём спрашиваешь?

— Мне кажется, я его видела в Краснодаре. Недалеко от института.

— Я не знаю, куда он уехал, но, может, он там учится?

Славка застыла, а потом хлопнула себя по лбу.

— Чёрт, а вдруг?! Я и не подумала.

Зофья вынула ещё одно платье, тоже с кружевом, тёмно-фиолетовое, почти чёрное, но при этом не мрачное, а скорее торжественное.

— И всё же, почему ты спрашиваешь?

— Мне кажется, он приходит ко мне во сне, — Славка разгладила тонкую прохладную ткань и, дождавшись кивка, приложила платье к себе. — Красивое. Можно?

— Можно. Ты уверена, что он?

— Не уверена. Лица я не вижу, — Славка покружилась, прижимая платье к груди, резко остановилась напротив мамы. — А может, это мой папа?

Зофья застыла на несколько секунд. Оглядела лицо Славки, светящееся ожиданием чудес и счастья. Её до сих пор удивлял в ней контраст: она плела жуткие кошмары, мстила несдержанно и страшно, если ненавидела, то от всей души, но могла полюбить за улыбку и простить за искренний порыв. Даже не поступок, а желание его сделать. Когда-то в юности, Зофья была такой же категоричной и звонкой, скорой на расправу. Ни о чем, что случилось в её длинной жизни не жалела, но за быстроногую летящую Славку боялась и понимала, что ей нужен якорь.

Повернувшись к шкафу, она пошарила рукой на верхней полке и достала вышитый бисером кошелёк. Металлическая застёжка звонко щёлкнула, открывая взгляду необычные украшения в виде насекомых. Но не они интересовали Зофью.

— Держи, — она вытянула клочок тетрадного листа и развернула. — Это номер телефона.

Славка охнула:

— Номер папы? —