с кусочком белоснежного бисквита и пышной шапкой белого крема. Поддевает его указательным пальцем и подносит к моим губам.

– Попробуешь?

Обнажаю язык и вместо того, чтобы слизать верхушку крема, прикасаюсь к основанию пальца и медленно веду вверх. Слизываю сладкий крем, глядя в потемневшие шоколадные глаза, в отражении которых только я.

– Вкусно?

– Бывало и лучше.

– Может, дашь ему ещё один шанс? Кондитер старался.

За стальными рейками люди. Их много, ни одного свободного столика. А я тут сижу на мужских коленях и сама не знаю, чем закончится это «чаепитие». Я уже ни в чем не уверена.

– Полюбуйся видом из окна, – говорит, вынудив меня сесть ровно. Чувствую пятой точкой его эрекцию и спина машинально выгибается. – Он так же красив и таинственен, как и ты, Селин.

Смотрю на него через плечо. Марк облизывает свои губы и снова подносит к моим белый крем, но на сей раз на указательном и среднем пальцах. Продолжаю смотреть ему в глаза, не веря в происходящее. Слизываю крем, как кошечка.

– Значит, – говорю, прерываясь, – всё это время ты был груб, потому что хотел переспать со мной?

– Ты первая выбрала стиль игры. Я лишь подхватил твое настроение.

– А мог бы просто сказать мне об этом прямо.

– Нет, – улыбается, наслаждаясь движением моего языка. – Ты ещё не была к этому готова. Ты рисовала себя правильной, хотя и видела в отражении зеркала, что тебе это не идет.

– И что же мне идет, по-твоему?

Он погружает оба пальца в мой рот и следит за их медленными движениями из-под полуопущенных ресниц.

– Свобода. То, какая ты сейчас. Твоему романтику не потянуть. Он ведь не будет плакать, если сейчас ты кончишь, сидя на моих коленях?

То, как он говорит эти слова, как движутся его выразительные губы, в которые я так желаю впиться зубами, завораживает.

– А Таня, с которой ты собирался сделать здесь тоже самое, не впадет в депрессию, если узнает об этом?

– Я ни к кому не привязан. И к себе никому привязываться не позволяю. И, Селин, – говорит с ухмылкой, оголяющей острые клыки, – я не сплю с подругами своей сестры. Они слишком мечтательны, как она. – Приблизившись к моим губам, он с хрипотцой в низком голосе заключает: – Меня возбуждает сексуальная трезвость. И ты ею обладаешь.

Марк похищает мой поцелуй, обхватив лицо липкими пальцами. Прижимаюсь к его груди спиной, мне уже не сидится на месте. Свободная рука с издевательской медлительностью исследует мое тело, пальцы поддевают край воротника и беспрепятственно заползают под рубашку. Маленькая пуговица внезапно расстегивается, словно ей было велено. Марк нежно ласкает мою грудь сквозь кружевной верх белоснежного боди, и я невольно ловлю себя на мысли, что мужчина в маске не делал этого. Он знал, как свести меня с ума, как поджечь мои внутренности слабым щелчком пальцев, как заставить меня умолять. Жесткость его действий разжигала огонь, я чувствовала, как от каждого шлепка или грубого приказа, мне хотелось, чтобы наше соитие продолжалось до самого изнеможения! Но те две ночи, полные яростной и бездумной страсти, были лишены этих прекрасных и пронизывающих ласк груди. Отрываюсь от его мягких и горячих губ, чтобы взглянуть на себя. Длинные и красивые пальцы поддевают край белого кружева и оголяют затвердевший розовый сосок.

– Как же я хочу оказаться сейчас в тебе, Селин, – говорит Марк и кусает мое ушко. – Хочу почувствовать, какая ты.

– И что тебе мешает? – спрашиваю совсем не я. – Ты не похож на человека, которого остановит кучка людей за стеной.

– У этой стены есть щели, – усмехается он, но тут же замолкает, потому что моя возбужденная и свободная Селин делает интенсивные движения бедрами вперед-назад. Мне нравится чувствовать это крошечное превосходство и доминирование над телом мужчины. Таинственный Поклонник не позволяет мне этого. – Но я бы с удовольствием сейчас нагнул тебя на этом столе.

– Как неприлично! Здесь вообще-то люди едят.

Теперь поцелуй за мной. Завожу руку назад, в его волосы. Колючая щетина царапает лицо, влажный язык скользит по моим губам, я ловлю его и втягиваю в себя, развлекаюсь. С Марком я чувствую себя совсем иначе, будто запрыгиваю на грозного и уничтожающего всё на своем пути коня, который принимает только меня, слушает только меня! Я чувствую себя той, в чьих руках вожжи.

– Знаешь, чего ты не делал? – спрашиваю, лизнув кончик его носа. – Ты не пробовал торт, который сам же и заказал.

– Я не ем сладкое.

Отстраняюсь от него, хоть это и сложно. Изображаю непонимание, поднимаюсь на ватные ноги, нарочно медленно проведя руками по своей попке. Будто поправляю юбку. Стараясь не смотреть в окно, подхожу к столику.

– Как это – не ешь сладкое? – спрашиваю, оперевшись руками о гладкую поверхность. Сосок всё ещё выглядывает из-под кружева и рубашки, и я вижу, как возбужденный взгляд Марка не отпускает его из виду. – Ты ведь хочешь съесть меня.

Сексуальная улыбка лишена былой уверенности. Её хозяин старается держать себя в руках, ведь мое поведение далеко от прежнего. Не помню, когда последний раз я соблазняла мужчину. Да ещё и в общественном месте.

– Ни один тортик, кем бы он не был слеплен, с тобой не сравнится.

– Мм, – мурлычу, запустив палец в густой белый крем. Смотрю на стальные перегородки. Между широкими рейками действительно есть щели, но они не настолько широкие, чтобы можно было увидеть то, что происходит за ними. Да и стоят они полубоком, каждая последующая перекрывает другую. – Оказывается, ты умеешь говорить комплименты. Приятная неожиданность.

Неспешно сдвигаю в сторону левый край белой рубашки и обмазываю кремом торчащий сосок. Пачкаю кружево, но так заводит только больше.

– А теперь? – спрашиваю с вызовом. – Тоже не ешь сладкое?

– С каждым разом ты становишься всё удивительнее, – бормочет Марк, бросив недовольный взгляд в стороны. Не знаю, что это значит, но, когда я подхожу к нему и опускаю руки на подлокотники стула, моя грудь оказывается на уровне его заметно потемневшего от раздражения лица. – Ты бросаешь мне вызов?

– Для человека, однажды нагло и совершенно незаметно пробравшегося в женский туалет, ты сейчас выглядишь слишком нерешительным. К тому же несколько минут назад ты говорил, что я кончу на твоих коленях, – напоминаю медленным шепотом. – Пока у тебя это плохо получается.

– Тебя когда-нибудь выгоняли из ресторана за буйное поведение?

– Нет. Я послушная и воспитанная девочка. И я тихая, как мышка.

– Тогда приготовься, – предупреждает Марк. – Возможно сегодня это впервые случится.

Слизав с меня крем, Марк снова усаживает меня на свои колени и без лишних ласк и разговоров запускает руку под юбку. Его губы покрывают чувственными поцелуями мою шею,