– Ты обещала мне танец, Элиза. Ты забыла?

– Что?

Она замерла, и я вытащил её в середину залы к танцующим. Она смотрела на меня теперь настороженно и даже с угрозой, пока ещё неявной, так что пришлось побыстрее искать объяснение. Я разыграл целое представление, когда «вдруг осознал», кого вывел для танца в круг яркого света.

– Леди, приношу извинения, я не знал, я думал…

Она расслабилась – взгляд потух.

– Похоже, вы тоже приняли меня за другую.

«Да, – мысленно порадовался я, помня, что чародейка может прочесть меня, как открытую книгу. – Да», – и представлял эту другую. Выходило очень похоже на Элизу. Слишком.

– Прекратите, – осторожно положив руку на моё плечо, тихо произнесла чародейка. – Мне решительно всё равно, кто вы. В любом случае вы здесь, чтобы меня убить.

– Простите? – опешил я.

Она улыбнулась, присаживаясь в плие.

– Как и все до вас. Думаете, я не знаю, для чего лезут ко мне в постель? Хотят либо власти, либо моей крови.

– Я не хочу, – шепнул я, понимая, что это правда.

Она снова задержала на мне взгляд и вдруг, вырвав руку, подобрала подол платья, ни слова не сказав, скрылась среди танцующих. Я поймал раздосадованный взгляд Виттория, почти услышал его «улыбайся!». И, словно по заказу, на моих руках повисла очередная дамочка на ночь, тут же принявшаяся что-то щебетать мне на ухо. Я покружил её по залу ради приличия, но во время перерыва между танцами умудрился ускользнуть и от неё, и от Виттория.

Элиза обнаружилась у ограды сада – словно специально в самой тёмной из незанятых беседок.

– Я вас чем-то обидел, леди?

– Убирайтесь, – не поворачиваясь, отозвалась она. И когда я остался стоять, раздражённо продолжила: – Я не планирую умирать в ближайшие десять лет. Так что убирайтесь, если не хотите умереть сами.

– Кто тебя обидел? – выдохнул я, в тот миг желая лично убить каждого, кто заставил её смотреть вот так, думать вот так. Её легко было ненавидеть, улыбающуюся невесту другого, убийцу моего короля, делающую всё, чтобы я её хотел. Тогда – легко.

Сейчас я мог лишь жалеть.

Элиза обернулась, недоуменно глянула на меня.

– Мы на «ты»?

«Мы давно на «ты», – я спрятал эту мысль поглубже. И вместо неё произнёс:

– Полагаешь, я буду выкать смерти?

Она покачала головой и тихо рассмеялась.

– Смерти? Как это мило. Уходите, рыцарь. На балу столько приличных девушек, вам не стоит со мной связываться. Добра я вам точно не принесу. Или вы снова меня с кем-то спутали?

– Я ни с кем тебя не спутаю, Элиза, – серьёзно отозвался я, подходя ближе. – Идём. Здесь холодно.

Она фыркнула, и усмешка сделалась злой – гротескной в ночных тенях.

– Не боишься меня, человеческий мальчик? Холодно? А я же могу согреть.

Я снял – сорвал – с себя декоративную накидку на символическом меху и укутал её – яркая тряпка на ледяном чёрном.

– Это ты боишься меня, Элиза. Не нужно. Не бойся, – и, вдыхая давно знакомый пряный аромат её кожи, шепнул на ухо: – Что они сделали, чтобы ты стала такой?

Она поцеловала меня сама, как делала это и раньше, но дёрнулась, стоило мне шевельнуться, чтобы сесть рядом и устроиться удобнее.

– Не бойся, чародейка.

– Я не боюсь, – шепнула она, глядя мне в глаза, – человек.

В её тёмной, пустой спальне было ещё холоднее, чем в саду. И очень уныло. Вдобавок Элиза постоянно вздрагивала, когда я делал резкое движение.

– Что они сделали с тобой? – повторил я, протягивая ей вино.

Чародейка заставила меня отпить из её бокала и, только дождавшись, когда я сделаю первый глоток, отозвалась:

– Они? Кто? Ну что ты, рыцарь, кто может навредить чародейке? То, что они отобрали моего сына, ведь мелочи, правда?

– Сына? – опешил я.

Элиза поставила бокал на пол.

– Ты же из Мальтии… Джереми? Полагаю, да, раз не знаешь. За пределы Запада эта история не пошла по приказу королевы. Я лично исполняла её приказ.

– Теперь мне придётся навсегда остаться с тобой, раз и я узнал, или ты и меня убьёшь? – усмехнулся я – пытался игриво, но получилось грустно. Сын? Ну а как же – при стольких любовниках. Чему я удивляюсь?

– Я в любом случае тебя убью, – спокойно отозвалась чародейка, и я счёл за лучшее снова опрокинуть её на подушки и поцеловать.

– Так, значит, у Запада скоро появится ещё один чародей?

– У Запада он точно не появится, – отрезала Элиза, хватая меня за голову и заставляя смотреть в глаза. – Королеве это хорошо известно… Смотри на меня, человек!

– Расслабься, чародейка, – посоветовал я, целуя её руки. – Клянусь Матерью, от меня тебе вреда не будет.

– Я же сказала, что не боюсь тебя, человек, – неубедительно шепнула Элиза.

С ней было хорошо, даже несмотря на то, что расслабилась она далеко не сразу. И ещё она звала меня Лансом, а я в кои-то веки мог спокойно называть её имя и не получать пощёчину. С ней всё было по-настоящему – так, как нужно, как должно быть. Да, я ревновал её ко всем её любовникам разом, ко всем, от кого у неё мог родиться сын-чародей. Но я и любил её много больше, чем они. Она знала?

После я растопил камин в её спальне, прогнал сумрак и, заставив её выпить два бокала подогретого вина, пел, чтобы ей понравилось. Чтобы она перестала смотреть на меня с подозрением. Чтобы она хотя бы раз улыбнулась.

Утром, когда я уходил, думая, что она спит, свернувшись калачиком на кровати, только что укрытая одеялом Элиза шепнула:

– Спасибо, рыцарь.

Я не нашёлся, что ей ответить.

– Ты снова в чёрном, Элоиза? – Хеления всегда произносила моё имя на западный манер. Спустя год я перестала её исправлять.

– Да, Ваше Величество.

Карета мерно стучала колёсами по мостовой в мёртвой тишине. Западники с некоторых пор не любили выходить на улицу с наступлением темноты, особенно жители столицы. Ровно с тех пор, как я появилась у их королевы.

– Чёрный? – Хеления в который раз кинула взгляд на свои руки – два дня назад я в который раз их «освежила», и теперь королева наслаждалась тонкой нежной кожей двадцатилетней девушки. Всё никак не могла насмотреться. – Почему, Элоиза? У тебя что, траур?

– Чёрный более соответствует моему настроению, госпожа.