– Да, это я, – подтвердила Ювха.

– Смею заметить, сделано это с моего одобрения, – добавила я, отчего все четверо уставились на меня с явным гневом на лицах. Ничего особенного. Сколько раз я вызывала у людей гнев и омерзение, не перечесть. – Я считала и считаю, что в империи стало слишком много жгучего металла. Навиры используют его для пыток и совсем позабыли, для чего создано их войско. Я взяла на себя смелость избавить империю от скверны.

– Вы… вы хоть понимаете, что натворили? – выпалил Златояр.

– Что? Уже выкованное оружие у навиров останется. Его не должно быть много. Обладая безоговорочной силой, они переходят черту жестокости. Поверьте, эту черту я ощутила на собственной шкуре, когда продажные навиры ворвались в дом моей матери и угрожали мне особым кинжалом. Его держали прямо вот здесь. – Я показала пальцем на горло.

Прошло столько лет, а кожа все еще помнила боль, когда жгучее лезвие прочертило кровавую полоску на коже, окропив ее болью. А еще слова навира: «Если понадобится, то мои ребята переломают каждую косточку этой малышке. А ее шейка! Она такая тоненькая – почти как ивовый прутик!»

– Подождите-ка, испытание нового оружия – это…

– Это тоже я, – гордо изрекла Ювха.

Ну вот, сейчас кто-то из Великих князей вышвырнет нас прочь.

– Оправдываться не стану, – дерзко продолжила Ювха, пристально глядя на Златояра, – но скажу, что этот спектакль был рассчитан на Горислава. Правда, мы не ожидали, что он так быстро придумает хитрое оправдание. А вы, Златояр, должны были увидеть мою мощь. Только не лгите, что не впечатлены. Никто не пострадал, кроме старого монумента. Не такая уж большая жертва, вам не кажется?

Велизар в гневе хлопнул по столу ладонью, глядя не на Ювху, а на меня. Он полыхал яростью, а я гордо встретила его взгляд. Маркус примирительно положил руку на плечо Велизара, но тот смахнул ее.

– Как смеете приходить к нам за помощью после того, что натворили? Вы позволили сжечь важнейший рудник, приказали дракону разрушить монумент, олицетворяющий императорскую власть, и до смерти напугали горожан. И все ради того, чтобы показать, что не бесполезны?

– Кажется, вы не совсем верно поняли цель моего визита, Великие князья. Я пришла не просить помощи, а предложить помощь вам взамен на должность воеводы и спокойную жизнь, – твердо произнесла я, вмиг почувствовав себя той самой Амаль Кахир, которую страшились далеко за пределами ее земель и всего Нарама. – Заметьте, Златояр, я прошу должность воеводы, а не титул каана, которым грезит мой так называемый отец. Мне не нужна война, не нужно кровопролитие. Мечта о былой независимости Нарама – не моя мечта. Я сама разберусь с помешанным на войне отцом. У вас же прошу дать мне возможность самой решать внутренние дела провинции. За это Ювха убьет вашего брата так тихо и незаметно, как не под силу ни одному шпиону. Вы займете трон, и трехглавый дракон станет вашей защитой. Ни Первая стража, ни навиры не смогут оспорить вашу власть, если за вами раскинутся крылья Аж– дархи.

– Красиво говорите, но в ваших словах я чувствую подвох, – процедил Златояр, на миг метнувшись взглядом к Ювхе, которая на протяжении всего разговора невозмутимо поедала булки. – С таким могущественным союзником вы могли бы захватить Нарам и стать кааном. Если уж на то пошло, народ вашей провинции никогда и не был предан империи. Они бы поддержали вас своими жизнями. Возможно, армия навиров победила бы в этой войне… – Ювха перебила его громким фырканьем. – Возможно, полегла бы у границ Нарама. Зачем вам отдавать мне в руки такую власть?

– Во-первых, я не дарю вам Ювху. Она – великая демоница, а не вещь. Я предложила вам ее защиту только потому, что она сама на это согласилась ради благополучия своей родины – Нарама. Во-вторых, я жажду спокойной жизни для себя и жителей провинции. Кровопролитие не нужно ни мне, ни вам, Великий князь. Однажды мне сказали: «Каждую войну ведут власть и гордыня. Никого еще реки пролитой крови не сделали счастливым». И я верю, что титул каана, полученный кровью тысяч солдат, не подарит мне счастья.

– То, что мы о вас слышали, никак не вяжется с тем, что вы говорите сейчас, – недоверчиво протянул Велизар и вопросительно взглянул на Маркуса. Его гнев стих, тогда как мой разгорелся пожаром.

– А вы всем слухам верите, Великий князь? Уверена, о каждом члене императорской семьи их ходит не меньше. И погрязней, чем обо мне.

Маркус внимательно глядел на меня, не обращая внимания на наш неприязненный разговор. Наконец он мягко улыбнулся и перевел взгляд на Велизара.

– Никакого дурного предчувствия. – Он улыбнулся еще лучезарней, и заигравшие ямочки на его щеках разбили лед между нами с Великими князьями. Они выдохнули свободней, но Златояр настоятельно потребовал:

– Мы с вами заключим клятву. Вы знакомы с этим ритуалом?

– Императорская клятва. Кто же о ней не слышал? – буркнула я, с позором понимая, что почти ничего о ней не помню. Когда-то давно Маура говорила мне о клятве, которую вправе требовать императоры, но слушала я ее, как это часто бывало, вполуха, играя с Мором.

– У меня есть еще одно условие, – потребовала я. Златояр вопросительно поднял брови, будто бы безмолвно спрашивая: «Вам мало?» – Я прошу безусловного и полного помилования для Амира Шайзара – навира, которого держала в плену Первая стража. Его жестоко пытали, опоили дурманом и лишили воли. Он считал цесаревича своим хозяином и выполнял все его приказы. Одним из таких приказов стало убийство императора. Амир его исполнил.

В избе повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием прогоревших дров в печи.

– Так он и есть тот лихомор? – глухо спросил Златояр. На его лице я так и не сумела прочесть горечи или злости. Глухая сосредоточенность, не более.

Велизар же и вовсе навострил уши, будто вот-вот услышит продолжение любопытной сплетни. В который раз я задумалась, любили ли императора его сыновья?

– Вы знаете о нем? – подала голос Игла – впервые с нашего прихода сюда.

– Знаем, – кивнул Велизар. – Он убил охранников и служанок, прежде чем добраться до отца, а после убийства устроил пожар в императорских покоях. Одна из служанок вовремя забралась под кровать и затаилась, она же и позвала на помощь. Благодаря смелой девушке тело отца не слишком сильно обгорело. Бедняжка слышала, как умирал император, и запомнила слова убийцы: «Император мертв. Да здравствует император». Ваш возлюбленный еще и философ, однако.

– Он был не в себе. Вы знаете, на что