— Одну минуту, — попросил разрешения Тищенко и нажал кнопку селекторной связи. — Аллочка, меня ни для кого нет. Клиентов пусть принимают помощники. Звонки все переноси на вторую половину дня. Даже если срочные. Впрочем, последние записывай. Если потребуется, я сам перезвоню. — Затем нотариус выключил и звук на сотовом телефоне. — Вот теперь я полностью в вашем распоряжении…

К Свешникову в Московской городской нотариальной палате относились довольно нейтрально. Были люди, которым Михаил Макарович откровенно не нравился, но были и такие, которые ему симпатизировали. А в руководстве палаты он был и вовсе на хорошем счету, поскольку сам никогда туда не метил. Работал Свешников нотариусом давно, стаж и связи имел приличные, но особой щепетильностью никогда не отличался. По словам Тищенко, Михаил Макарович был тем человеком, для которого буква закона была куда важнее его смысла. Именно такой подход и привел Свешникова к тому, что его лет десять назад обвинили в мошенничестве, хотя ситуация была банальная для профессии.

Тогда Свешникова привезли к восьмидесятилетней старушке, которая и по квартире уже с трудом передвигалась. Доставила нотариуса к бабушке ее двоюродная внучка, которая и попросила его заверить завещание. В соответствии с документом, большая часть имущества старушки уходила в собственность этой девушке. После смерти завещателя, естественно. Свешников оформил все как полагается, а затем получил обвинение в мошенничестве.

Скандал подняла вторая внучка, уже родная, когда нашла у старушки ее экземпляр завещания. Новая родственница заявила, что ее бабушка якобы в момент подписания завещания уже плохо соображала, и представила решение медицинской комиссии, на которой пожилую женщину признали недееспособной. Правда, этот документ был датирован неделей позже заверенного Свешниковым завещания. И родная внучка обвинила нотариуса в сговоре со своей двоюродной сестрой и мошенничестве. Правда, доказать ничего бы не получилось, и женщина позже забрала заявление из полиции.

— Я, конечно, не присутствовал при заверении этого завещания, но с такими случаями стакивался, — пояснил Тищенко. — Бывает, бабушка — божий одуванчик, и вроде мыслит здраво, но нет-нет да начинает заговариваться. В таких случаях лично я не берусь удостоверять любые документы. Но формально такое сделать возможно. Документов на ограничение дееспособности у старушки нет, и юридически она является нормальным человеком. Возможно, тогда у Свешникова был именно такой случай, и он, хотя и в точности следовал закону, не стал вникать в его смысл. Кстати, и другие жалобы на него были, но уже не в полицию, а в нотариальную палату.

— По поводу неоправданно завышенных гонораров? — поинтересовался Гуров.

— Да нет, конечно! По поводу гонораров на каждого из нотариусов жалуются, — отмахнулся Тищенко. — Жалобы были по сходным с тем случаем причинам.

Нотариус начал издалека, заявив, что довольно часто его коллегам приходится удостоверять документы, когда кто-то из участников сделки находится «подшофе». Если человек не в стельку пьян, то на такое мало кто обращает внимание, поскольку большинство из тех действия, при совершении которых требуется работа нотариуса, продумываются заранее и неоднократно взвешиваются всеми участниками. Поэтому, даже если от кого-то из фигурантов и пахнет алкоголем, на это обратят внимание только в том случае, если человек начнет себя вести неадекватно.

— Я вам честно скажу, тут большинство из нотариусов применяет поговорку «деньги не пахнут», — ухмыльнулся Тищенко, намекая на запах спиртного от клиентов. — Если человек выпил бутылку пива или бокал вина, это принципиально на его состоянии не скажется. Поэтому подвыпившим людям отказывают в заверении документов только крайне принципиальные нотариусы. Большинство закрывают на это глаза, поскольку в девяноста девяти процентах случаев такие сделки проходят без эксцессов. А вот Свешников со своим следованием букве закона, который не обязывает нотариусов проверять клиентов на состояние алкогольного опьянения, пару раз переборщил. В нотариальную палату жаловались покупатели недвижимости, которые удивлялись, что продавцы, по их мнению, были слишком пьяны, и они боялись, что документы могут быть оспорены родственниками продавцов. Точнее, они даже не жаловались на Свешникова, а обращались за разъяснениями. Однако повторю, что я при подобных случаях не присутствовал и знаю о них лишь по рассказам коллег.

— Ну и чем заканчивались эти обращения? — заинтересованно спросил Гуров.

— Обычно в таких случаях советуют обратиться за назначением экспертизы по соблюдению законности при совершении сделки, — пожал плечами нотариус. — И, насколько я знаю, никто Свешникова на такие экспертизы не вызывал. А это значит, что после обращения в палату клиенты успокаивались, и никакие родственники пьяных продавцов недвижимости им претензий не предъявляли.

— То есть Свешников вполне может закрыть глаза на некие нюансы при удостоверении сделки? — Сыщик даже не спросил, а констатировал это для себя. — А если, к примеру, документы вызовут у него подозрение в их подлинности?

— Ну не думаю, что на такой риск Михаил Макарович пошел бы, — покачал головой Тищенко. — Он человек осторожный и прекрасно знает, когда можно на секунду закрыть глаза или просто посмотреть в сторону, а когда можно под реальную статью попасть. Думаю, удостоверять фальшивки в Москве не стал бы ни один нотариус. Хотя опять же я этого со стопроцентной уверенностью утверждать не могу.

— То есть, по-вашему, на сознательное совершение преступления Свешников не пошел бы? — в лоб спросил сыщик.

— Человеческая душа — потемки. Так что кто знает, на что способен другой индивид, особенно если окажется в безвыходной ситуации, — пожал плечами нотариус. — Однако насколько я знаю Михаила Макаровича, он достаточно трусоват и не слишком жаден, чтобы рискнуть пойти на преступление. Так что, если бы вы предложили сделать ставку, я бы без опасений поставил весь свой месячный гонорар на то, что Свешников никогда не был и не будет преступником. Ну в общепринятом понимании этого слова!..

Гуров уехал от Тищенко в задумчивости. Информации, которую он получил от нотариуса, вполне хватало для размышлений. С одной стороны, сыщика подкупала абсолютная уверенность собеседника в том, что его коллега был неспособен вести преступную деятельность. А с другой — Гуров считал, что достаточно хорошо успел узнать людей за те годы, что проработал в сыске, и понимал, что совершить преступление способен каждый. Другое дело — серия преступлений. Тут уже нужно иметь определенный склад ума, чтобы пойти на такое. И, если верить Тищенко, Свешников не был таким человеком.

Отчасти Гуров был с этим согласен, поскольку и во время личного общения подозреваемый нотариус произвел на него такое же впечатление, как и возникшее от разговора с Тищенко. Однако принцип «доверяй, но проверяй» в сыскном деле никто не отменял, даже если речь шла о собственных чувствах и интуиции. Вот только пока информации, благодаря которой можно было бы проверить «на вшивость» Свешникова, у полицейских не