она раз десять глубоко вдохнула и выдохнула. Затем наступила тишина.

Майкл разбудил Линдси. Снова заснуть они уже не могли. Линдси поплакала, и они провели вместе несколько бессонных часов: зажигали свечи и ладан, сидели на заднем крыльце под шум дождя. В этих звуках было что-то умиротворяющее.

Дождь продолжал идти и утром. Линдси настежь отворила парадную дверь дома. Сквозь серые облака кое-где пробивалось солнце, придавая им голубоватый оттенок. Линдси вышла на лужайку перед домом. Расставив в стороны руки и устремив взгляд в небо, она надолго застыла так под струями дождя.

Она помахала Майклу, и он вышел к ней. Оба вымокли до нитки и смеялись. Дурачась, Линдси попробовала заставить Майкла потанцевать с ней, но оказалось, что ее брат знает от силы пару движений. «Я же музыкант, я всегда сижу на сцене!» – сказал Майкл.

Линдси рассмеялась. Ухватившись за руку сестры, Майкл на мгновение оцепенел. У нее была точная копия руки его матери, которую он запомнил с детства.

Глава 40

Дональд

Джон

Майкл

Ричард

Марк

Мэтт

Питер

Маргарет

Линдси

Солнечным июльским днем накануне похорон матери в комнате Питера в интернате Riverwalk, расположенном по соседству с больницей Пуэбло, одновременно ревели на полную мощность дешевая магнитола и огромный телевизор. Питер почти не обращал на них внимания.

«Смотри, как тут чудесно, у меня есть и Библия, и все остальное», – сказал он, обращаясь к стоящей рядом Линдси.

Питер похвастался фотоальбомом, заполненным групповыми снимками Гэлвинов. Он показывал на лица и называл имена.

«Дон, Джим, Джон, Брайан, Роберт, Ричард, Джозеф, это я – Питер, Мэри на стуле», – приговаривал он, тыкая в фотографию дрожащим указательным пальцем. «Они чудесные. Вот мой папа. Он был подполковником ВВС. Он гонял соколов на играх футбольного чемпионата ВВС. А The Thunderbirds[73] были в перерывах… Дон, Джим, Джон, Брайан, Роберт, Ричард, Джозеф, Марк, Мэтт, а это я – Питер. Маргарет, Мэри, – тут он улыбнулся. – Вот моя малышка Мэри. Она чудесная».

«Знаешь, Питер, давай ты захватишь его с собой?» – сказала Линдси.

«Да-да. Думаю, надо, думаю, мне нужно это сделать, помогать друг другу, как Библия велит. Обожаю тебя!»

«Джефф заедет за тобой завтра утром. А сейчас мы собрались поехать на ланч», – сказала Линдси.

«Можно я с тобой?» – спросил Питер.

«Конечно», – улыбнулась Линдси. Разумеется, так и было задумано изначально.

Теперь Питер был худым как щепка. Кожа да кости, его брюки пришлось ушивать, чтобы они не спадали. С улыбкой на лице он вышел встречать сестру в хоккейном свитере, клетчатом фланелевом халате, потрепанной лыжной куртке, бейсболке, тяжелых рабочих ботинках и зимних перчатках. Низкий сиплый голос, неопрятная поросль на лице. Но в нем оставалась все та же проказливость, лишь немного приглушенная усталостью от шоковой терапии. Визит Линдси пришелся на вторник, и Питер только что вернулся из больницы со своего еженедельного сеанса ЭСТ.

Когда Питер не обрушивался на врачей с яростными обвинениями в работе на сатану, они находили его милым и очаровательным. «Он единственный пациент, с которым я мог позволить себе выходить на прогулки. Мог пойти с ним пообедать куда-нибудь», – говорит один из его врачей, Мэтт Гудвин, несколько лет лечивший его в стационаре Пуэбло, а теперь проводящий сеансы ЭСТ. В палатах Питер услаждал слух пациентов и врачей исполнением «Yesterday», «Let It Be» и «The Long and Winding Road» на своей блок-флейте. На каждое Рождество он доставал фотографию своей семьи, на которой все стоят на ступеньках лестницы в Академии ВВС, объяснял всем подряд, кто на ней изображен, и без умолку рассказывал, как тренировал соколов вместе с отцом.

В 2015 году Гудвин ходатайствовал перед судом, в ведении которого было социальное обслуживание Питера, о принуждении округа Эль Пасо к предоставлению Питеру места проживания в одном из местных интернатов. Гудвин аргументировал это тем, что Питер не нуждается в постоянном пребывании в психиатрическом стационаре, поскольку регулярно проходит сеансы ЭСТ. Спустя месяц, 17 декабря, Питер переехал в пансион Riverwalk, в основном обслуживающий пациентов с болезнью Альцгеймера и деменциями. Питер был гораздо моложе всех остальных местных обитателей. У него стоял диагноз: биполярное расстройство I типа и психоз. Назначения: нормотимик апилепсин, нейролептик зипрекса и антидепрессант латуда, который часто назначают при биполярном расстройстве.

В интернате Питер любил делать все по расписанию. Перекуры должны были происходить в строго определенное время. Если это не получалось, он раздражался. «Это как-то разнообразит монотонное течение дня. Занимает его», – говорит один из администраторов интерната. Грубость или агрессивность были Питеру совершенно несвойственны, хотя подчас он бывал криклив и настойчив («Вы же говорили, что сходите мне за сигаретами!»). Часто он играл на блок-флейте для обитателей соседнего дома престарелых, которые аплодировали и просили еще. Питер был готов выступать там ежедневно, если ему разрешат.

Линдси уговорила Питера снять халат перед тем, как они поедут на ланч. На дворе стояла середина лета. ЭСТ измотала Питера. Со вчерашнего вечера он ничего не ел и был ужасно рад поехать вместе с Линдси. «Возьму литровую бутылку кока-колы. Хочу выпить кофе. Люблю кофе… Я вот голову вымыл, сам помылся, надел свежие носки и белье, обувь новую… Слушай, а можем остановиться сигарет купить? Нужно притормозить, куплю пачку сигарет, у меня пять баксов есть».

– Как прошел сеанс ЭСТ?

Питер помрачнел.

– Они меня вырубили. Начисто вырубили кислородом.

– А как ты себя чувствуешь после?

– Я просто со всем соглашаюсь и делаю все, что мне говорят.

На выходе Питер остановился в фойе, достал свою блок-флейту и сыграл рождественский гимн «Услыхали мы горних ангелов», после чего гордо пошел к дверям.

– Хочу бургер! – сообщил он с заднего сиденья джипа Линдси. – Деньги у меня есть. Вот, двадцать пять долларов – он помахал купюрами из бумажника.

– Да ладно, я угощаю, – сказала Линдси.

– Хорошо, я со всем согласен.

– Так, Питер, завтра соберется много народу, – сказала Линдси.

– Да уж, наверняка.

– Сможешь одеться как-нибудь поприличнее?

– Ну да.

– Будут все внуки и правнуки Мими.

– Покурить бы! Надо мне было сигарет купить.

– После ланча пойдем и купим.

Они остановились у паба в центре Пуэбло. Там Питер заказал себе самый большой стакан колы и бургер с картошкой фри и кетчупом. В первую очередь он набросился на картошку. В зале сидела группа сотрудников интерната. Они подошли к Питеру, приветливо поздоровались и поинтересовались его самочувствием.

– А кто эти люди? – спросила Линдси, когда они вернулись обратно за свой столик.

– Не знаю, – сказал Питер.

– Они из больницы?

Питер промолчал.

– Ты в