– Капитан, переводите, – сказал Уилл.

Военный кивнул и стал ждать его слов.

– Вот тут стоим мы с тобой, Торекул. Ты и я, – заговорил Уилл. – Ты и я, люди, в чьих руках сосредоточена вся власть. Ты говоришь, что твоя сила тебе нужна для помощи твоему народу. Мне моя нужна для того же. И я тебе прямо сейчас даю свое слово. Когда бии спустятся с гор, результат будет в твою пользу – двадцать три к двенадцати.

Он подождал, пока переводчик переведет его слова.

– Подождешь – твоя победа. Нет – погибнут все. Я не могу диктовать тебе, что делать. Но подумай о том, что я мог бы сделать со всей моей силой, и подумай, что я действительно сегодня сделал. Как один властитель другому властителю я говорю тебе правду.

Торекул смотрел в лицо Уиллу, а Уилл был спокоен так, как не был уже очень давно – возможно, с самого того сна.

Полевой командир глянул на Лейхтена, стоящего все так же на коленях, потом снова на Уилла. С непроницаемым лицом устремил взор куда-то вдаль и молчал примерно секунд тридцать.

Сказал что-то очень коротко.

– Буду ждать, – прозвучали слова переводчика.

Уилл лишь краем сознания отметил взрыв воплей в вертолете.

– Спасибо, – сказал он.

Тони Лейхтен посмотрел на экран, на лице его был вопрос. Уилл заставил его ждать еще секунду, потом кивнул. Глава аппарата Белого дома медленно поднялся на ноги, отряхнул песок с одежды и посмотрел на Уилла взглядом чистейшей кипящей ненависти. Уилла это ничуть не взволновало.

– Спасибо, Тони, молодец, – сказал он. – Понимаю, тебе это было нелегко.

– Сукин ты сын! – сплюнул Лейхтен.

– Слушай, друг, это же ты так рвался со мной работать? Ну и получил что хотел. Отпусти Торекула и его людей. Ты его слышал – он будет ждать.

– Откуда нам знать?

– Он заключил договор с человеком, которому, как он считает, можно доверять. Будь здоров, надеюсь никогда больше тебя не увидеть.

Уилл посмотрел на оператора в вертолете.

– Выключай, – сказал он.

Оператор щелкнул выключателем и опустил камеру. Лицо его было бледным, глаза не могли оторваться от лица Уилла.

Ли протиснулась мимо Грюнфельда в проход между сиденьями, глаза у нее вылезали из орбит.

– Уилл, ну ты даешь!

– Я тебе говорил: я знаю, что делаю.

– Пора лететь, – сказала Тренер. – Живее поворачиваемся.

Она кивнула Грюнфельду, который что-то сказал в рацию у себя на воротнике. Через секунду дверцы открылись, люди Тренера вошли и жестами попросили Джерри и оператора выйти. Стоило дверям открыться, Уилл услышал приветственные крики и вопли снаружи и еще, еще вопросы.

Тренер глянула на Ли.

– Насколько я понимаю нашу договоренность, госпожа Шор, для вас сейчас тоже самое время выйти отсюда.

Ли замотала головой, глядя на Уилла. Тот кивнул:

– Ли, все о’кей. Все будет хорошо, уходи и береги себя.

– Она тебя убьет, Уилл!

– Все будет хорошо, – повторил Уилл с нажимом. – Иди, времени нет.

– Он, знаете ли, прав, – сказала Тренер. – Если через десять секунд вы не спуститесь, полетите с нами.

Ли резко села на ближайшее сиденье и застегнула ремень.

– Ну, Ли, ну не надо! – сказал Уилл.

– Леди хочет остаться, – ответила Тренер. – Ее дело. Взлетаем! – крикнула она пилоту.

Завертелись лопасти, завыли все громче – пилот готовился к возврату в небо.

Уилл рухнул на сиденье рядом с Ли.

– Зачем? – спросил он.

– Брось, Уилл, неужто ты еще не понял? История-то не окончена!

Ее лицо стало серьезным. Она посмотрела на Тренера, а та окидывала их обоих оценивающим взглядом.

– Могу я задать ему несколько вопросов или вы нас выбросите над стадионом «Майл-Хай»?

– Ни в чем себе не отказывайте, – ответила Тренер. – У меня тоже есть вопросы.

Ли снова повернулась к Уиллу.

– Уилл, как ты понял насчет чисел? Ты уверен, что они именно это и значат?

– В совете биев тридцать пять старейшин, Ли. Это с самого начала было в репортажах, но я не видел связи, пока сегодня утром не прочел в газете опять – и щелкнуло. Понять не могу, как я раньше не видел.

Она посмотрела на него вопросительно:

– А четверка? Она тут каким боком?

Уилл пожал плечами:

– Помнишь, я тебе говорил, что все предсказания пришли ко мне во сне? Они все были произнесены. Я услышал два числа, и третье тоже посчитал числом. А это было не four – «четыре», а for – «за». Я только сегодня это сообразил.

Ли покачала головой, не находя слов.

– Моя очередь, – вмешалась Тренер. – У меня один вопрос.

Уилл повернулся к ней.

– Ты только что не дал разгореться пожару в Кандустане? – спросила она.

– Именно так, – ответил Уилл без колебаний.

– Неплохо было бы спасибо сказать, – добавила Ли. – Перед тем, как всадить нам пулю в затылок.

Тренер скрестила руки на груди, отвернулась к окну и так застыла надолго.

– Куда, мэм? – спросил пилот.

Ответа не было.

– М-да, – наконец сказала Тренер. – Кажется, я нащупала предел своих возможностей. Этого я сделать не могу. Такое чувство, что вы все-таки увидите завтрашний день.

– Гм, босс… – начал один из охранников. – Не могу не спросить… это же значит, мы облажались? В смысле, президент поставил нам задачу…

– Поставил, – ответила Тренер. – Но он, как мы слышали, умрет от рака. Нет, президент меня не волнует. Мы не станем убивать человека, который предотвратил ядерную войну, поставив Тони Лейхтена на колени в грязь. Это интересный человек, и очень неплохо, если подобная личность будет у тебя в долгу.

Тренер, старая безоружная женщина, оглядела свою команду.

– Любой, кто попытается его ликвидировать, будет иметь дело со мной. Вопросы есть?

Вопросов не было.

– Итак, – обратилась Тренер к Уиллу, – куда вас подбросить?

Уилл почувствовал, как пальцы Ли переплелись с его пальцами, и этот незаметный жест открыл перед ним будущее.

23 АВГУСТА

– Еще одним примером так называемого эффекта Оракула явился исторического значения мирный договор, подписанный в секторе Газа сегодня ночью между представителями Израиля и Палестины. Условия договора были выработаны президентом США Дэниелом Грином, которого мы видим на церемонии подписания…

Из очень многого, из всего, чего сейчас так не хватало преподобному Хосайе Брэнсону, больше всего ему бы сейчас хотелось иметь в руках пульт – заткнуть этот чертов телевизор.