— Очень хорошо, — изрек Гиффорд. — Как боцман, я обязан проследить за окончательным распределением добытого нами. Когда дележ закончится, «рота» будет распущена.

Команда тщательно обшарила весь корабль, от носа до кормы. На палубу было вынесено все, что «Троица» захватила во время похода и что еще не успели обратить в звонкую монету — рулоны ткани для починки парусов, бочонки с засушенными фруктами, бочонок с вином, несколько раскрашенных статуй из разграбленных церквей Ла-Серены, запасной корабельный компас, украденный с «Санто-Росарио»; приволокли даже свинцовую чушку из трюма испанского корабля, из которой предполагалось отливать мушкетные пули. Все вещи снесли к кабестану и свалили в большую кучу.

Вдруг заговорил Сидиас. До сих пор грек держался в стороне. В «роте» он не числился и на совете не голосовал. Естественно, прав на долю добычи он не имел, хотя и успел завладеть немалой ее частью благодаря игре в нарды.

Он вышел к куче, встал рядом с нею и сказал:

— Моего имени нет ни в одном из списков. Поэтому предлагаю сделать так. Я сойду на берег и найду какого-нибудь торговца подержанными вещами, который согласится это купить.

— Откуда нам знать, что ты нас не обманешь? — Вопрос задал один из тех буканьеров, кто почти все проиграл Сидиасу.

Грек, успокаивая страсти, вскинул руки.

— За все имущество я внесу залог в пятьдесят фунтов наличными. Если я продам его дороже, то прибыль возьму себе как вознаграждение за труды и хлопоты. Если же не сумею отыскать покупателя, тогда внакладе останусь я. Несомненно, это честно.

Буканьеры зашушукались; по приглушенному ропоту было понятно, что Сидиасу доверяют не до конца. Но когда Гиффорд поставил вопрос на голосование, все согласились, что пятьдесят фунтов вполне покрывают ценность барахла. Было решено, что корабельный баркас отвезет Сидиаса с товаром на причал, а дальше пусть грек делает что хочет.

Боцман перешел к другим вопросам.

— Если сойдем на берег всей толпой, то привлечем внимание властей. Слишком опасно. Вместо этого будем сходить с корабля маленькими группками, на протяжении следующих нескольких дней. Человек по десять-двенадцать за раз, не больше. И расходимся на все четыре стороны.

— И как нам это проделать? — спросил бондарь.

Вмешался Шарп.

— Сядьте на какой-нибудь местный корабль и по-тихому смойтесь с острова. Своим серебром вы откроете не одну дверь.

— А как быть тем, у кого нет серебра?

Гектор окинул взглядом толпу, высматривая того, кто задал вопрос — уж больно горько прозвучали эти слова. Юноша понимал, что родился вопрос у кого-то из десяти или пятнадцати заядлых игроков, спустивших за время плавания всю добычу, главным образом самому Шарпу.

Неловкое молчание затягивалось, и Гектору показалось, что напряженная тишина вот-вот взорвется насилием. Сочувствие волной охватывало команду. Двое или трое недовольных были вооружены. Они могут наброситься на Шарпа и задать ему трепку.

Должно быть, Шарп учуял опасность, потому что повернулся к Гиффорду.

— Боцман, предлагаю передать «Троицу» тем, у кого нет денег. Они могут воспользоваться кораблем так, как им захочется, хотя я бы посоветовал отвести галеон в порт, где в нем не признают корабль испанской постройки. Так они смогут уплыть с Антигуа и получат шанс заработать какой-никакой капитал.

Команда одобрительно загудела, и напряжение исчезло.

— Умело проделано, — пробормотал Жак, стоявший рядом с Гектором. — Наш капитан изворотлив, как всегда. Избавился от «Троицы» и сохранил собственную шкуру.

Гиффорд уже тянул жребии, чтобы определить порядок высадки с корабля. Гектор и его друзья оказались среди тех, кто должен был сойти на берег в числе первых, и они едва успели забрать свою долю добычи, составившую около трех тысяч песо на каждого, большей частью в монетах. Также им достался серебряный лом, в который превратили столовые приборы и посуду.

Шлюпка высадила их на пристани; поднявшись по ступеням, друзья обнаружили Сидиаса. Тот восседал на рулоне парусины с донельзя самодовольным видом.

— Вы собираетесь тащить это барахло в город? — поинтересовался Гектор.

— Даже не подумаю, — отозвался грек. — Пусть тут валяется и гниет.

— Но вы же заплатили за него пятьдесят английских фунтов, — удивился Гектор.

— И я заплачу твоему приятелю-великану еще пять шиллингов, если он отнесет в город вот это. — Носком Сидиас ткнул тяжелую балластную чушку из трюма «Санто-Росарио».

— Не настолько же ценен свинец, — удивился Гектор.

— Это не свинец, — ответил грек, хитро улыбаясь. — Эти олухи вряд ли опознают необработанное серебро, даже если оно у них из задницы полезет. Этот, по-вашему, «свинец» — наполовину выплавленное серебро из копей Потоси. На пятьдесят процентов — настоящее серебро. В Панаме его переплавляют еще раз. Стоит этот слиток, наверное, семьдесят-восемьдесят английских фунтов. Вот мне и хватит, чтобы лавкой обзавестись.

Жак испустил стон.

— О-о, Гектор! Помнишь, сколько там было этих чушек? В трюме «Санто-Росарио»? Сотен семь или восемь, да? Их было так много, что мы подумали, будто это балласт, и ничего больше! Даже внимания не обратили. Целое состояние уплыло! Да испанцы в Пайте от нашей тупости до сих пор со смеху покатываются.

Солнечные Карибы остались далеко позади. Немногочисленная группа портовых чиновников, облаченных в длинные плащи и широкополые шляпы, терпеливо ожидала на причале, когда пришвартуется корабль. Дул пронизывающий ветер, лил холодный, занудный мелкий дождик. Фасады складов, выстроившихся вдоль дока, были исчерчены полосами дождевой воды, стекающей с шиферных крыш. В воздухе пахло сыростью, гнилой рыбой и мокрой мешковиной. Таким предстал штормовым мартовским днем перед четырьмя друзьями Дартмут, порт в Девоне, куда приплыло торговое судно, на котором они покинули Антигуа. Это было долгое и тягостное шестинедельное плавание через Атлантику; вдобавок судовой агент настоял, чтобы с ним расплатились английской монетой, и содрал немало. Но друзья с радостью согласились на бесстыдную цену, понимая, что с каждой пройденной милей они все дальше от Южного моря. Одно лишь тревожило — они обнаружили в числе пассажиров корабля с десяток человек из прежней команды «Троицы», в том числе Бэзила Рингроуза.

Укрывшись от дождя под тентом, натянутым для защиты грузового люка, четверка друзей смотрела, как привязывают швартовы, как команда опускает сходни и как стайка чиновников спешит с причала на борт.

Жак молча протянул руку и удержал своих спутников, хотевших было покинуть убежище, чтобы побыстрее сойти с корабля.

— В чем дело? — спросил Гектор.

— Полицейских ищеек я везде узнаю, — тихо промолвил француз.

— У нас в Англии полиции нет, — поправил его Изреель. — Только для нецивилизованных иностранцев вроде тебя.