– Оба варианта. Разве нет?

Прежде чем он ответил, мы миновали не меньше десяти белых дверей.

– Ты не похожа на неё.

– Ну как же? – я взяла его за руку, а потом и вовсе повисла на плече. – Например, Нати не бежит от тебя, как и я. Не боится, потому что у неё имеется собственный грозный муж.

Даня улыбнулся и тяжело вздохнул.

– Поэтому ли она хочет со мной переспать?

– Что, прости? – Я была уверена, что мне почудилась его фраза.

– Говорю честно. – Он пожал плечами, мне пришлось свалиться с того, на котором я висела.

Вадим открыл ключ-картой наш номер и отправился на поиски притаившихся угроз. Мы с Даней повернулось лицами друг к другу. Олег сделал пару шагов назад, чтобы не участвовать в щекотливой беседе.

– С чего ты взял? – всё ещё недоумевая, поинтересовалась я.

– Она предложила мне. Сегодня, когда вы с Вонгом что-то обсуждали у стойки.

Так родилась ещё одна причина, мешавшая мне обосноваться в Токио. После предложения Ди Вонга я сама себя убедила в том, что здесь найду лучшую жизнь. Все это время я обманчиво полагала, что родственная душа Нати станет мне настоящей подругой. Я видела только её желание держаться ближе ко мне из-за сходства положений. Может поэтому, я не заметила её планов на моего мужа. И дело было далеко не в моей ревности. Пусть бы все жительницы Токио желали заполучить его в постель, я бы смирилась, если бы в этом городе Даня оставался в безопасности. Но я вдруг ощутила столицу Японии двуличной, коварной, способной предать меня, как сама Нати. Смогла бы я жить здесь, ради возможной безопасности любимого мужчины, но во вред себе?

29 октября, чт

На следующее утро я обняла Наташу, как ни в чём не бывало. Скользнула руками по изгибу её изящной спины, проглотив желание впиться ногтями в выступающие бугорки и вырвать позвоночник целиком. Затем я улыбнулась, так, как улыбалась старым скупердяям в Опиуме, с убедительной искренностью. Женщина, которая тайком предложила себя моему мужу, ничего не заметила. Скорее всего, её улыбка была так же двулична.

Я играла безупречно, стараясь не навредить бизнесу. Меня мог выдать разве что пристальный взгляд Князя. Сперва он наблюдал за мной с не присущим ему любопытством, а позже в зелёных глазах появилось нечто большее.

– Прекрати так на меня смотреть, – шепнула я на русском, когда мы сблизились, чтобы пройти к машине. – Я не подопытная крыса.

– Я никогда в жизни не чувствовал чего-то подобного. – Его голос тепло шелестел возле моей щеки. Он отвечал не на моё возмущение, а на свои собственные размышления.

– О чём это ты?

– Это приятно. Ты будто хочешь поджарить её глазами.

Мне казалось, я не подала и виду. Оставалось надеяться, что это заметил только мой муж.

– Наслаждайся моей ревностью и дальше, любимый, – пробурчала я.

– Это не ревность. Это нежелание меня потерять. Спасибо.

Вся наша процессия выбралась на улицу и расселась по машинам в той же комплектации, что и вчера.

Я пыталась убедить себя, что нахожу этот муравейник дивным городом. В нём действительно имелось много забавного, и он не пугал, как не способен напугать муравьишка. Например, Москва казалась грозным монстром, единым, шустрым. Стоило зазеваться, и она стремительно бросалась в атаку и проглатывала, не успев сомкнуть челюсти. В моём представлении Токио являлся несуразным, комичным монстриком, состоящим из множества маленьких существ, не сплотившихся достаточно, чтобы нанести удар. От каждой атаки это существо теряло форму и рассыпалось.

На деле не было ничего весёлого под пасмурным небом японской столицы.

Замкнутые, апатичные, словно зомбированные люди. Не только их лица были похожи, но и эмоции роднились, словно под копирку. Узкие улицы наполнялись сотнями звуков, но среди них не было ни счастливого смеха, ни раздраженных бурчаний, ни злобных или истерических криков. Словно закон запрещал проявлять эмоции. Это ввергло меня в растерянность. Я чувствовала себя человеком на фабрике бездушных кукол.

И даже вежливость, которая тоже была будто бы обязательной по законодательству, не могла расположить меня к местным людям. Они низко кланялись, прикладывали ладони к сердцу и говорили мягкими голосами, но боялись показать зубы в улыбке.

Их окружали яркие экраны реклам, цветастые вывески и кислотные обертки товаров, но их городская жизнь не имела красок.

В пестром, гудящем Токио даже монотонная шипящая Москва помнилась родной. Мне с грустью вспоминались бабульки, ворчащие от недовольства на весь автобус и ночные гуляки, распевающие песни посреди проспекта. Те самые люди, которые когда-то раздражали меня, теперь казались важной составляющей для полноты жизни. В Токио я не видела счастливого будущего, но было просто будущее, с живым мужем.

Переговоры отвлекли меня от собственного внутреннего голоса. Всё проходило в очередном ресторане, но на этот раз за закрытыми дверьми. Здесь официанты гораздо лучше справлялись с посудой, но их утрированная покорность вызывала у меня тошноту. Казалось, если я велю девушке бросить поднос и заняться массажем моих ног, она, не раздумывая, выполнит приказ.

– Ты не хочешь жить здесь. – Нати, как и вчера, занимала место возле меня. Она не спрашивала, а утверждала. – Тебе не нравится Япония, это видно.

– Мне непривычно, вот и всё. – Я выдавила из себя улыбку, всё ещё стараясь забыть о двуличии женщины, но не могла. У меня зудело под языком.

– Мне тоже поначалу было непривычно находиться в России. Слишком большая разница. – Японка взглянула на наших мужей, которые живо обсуждали то, что видели в картах и расчетах перед собой. Я задалась вопросом, на кого именно она смотрит. Нати перевела взгляд на меня и удивила меня горькой улыбкой: – Я бы хотела, чтобы мой муж жил там. Потому что здесь ему грозит смертная казнь.

Её слова больно огрели меня по голове, будто я сама не знала о строгости местных законов. В ответ на слова Нати я посмотрела на неё с искренним сочувствием и, только увидев в её глазах ту же поддержку, осознала: моего мужа может постичь та же участь, если он переберется в Японию.

Так я снова лишилась выхода. Предложение Ди Вонга казалось спасением после предостережения Артура, а теперь это была палка о двух концах.

– Не переживай, – попыталась успокоить Нати, – они оба достаточно сильны, чтобы избежать правосудия. Они могли бы стать ещё сильнее, им только нужно объединиться и выбрать страну. Да и мы с тобой были бы рядом.

Не сказать, что на этот раз я сделала хоть