Вампира трясло. Вениамин молча и без разговоров скрестил оба меча на его шее, словно большие портновские ножницы. Ле Вефревель даже не заметил.

– Некоторые из нас пытались перейти на кровь животных… – захлёбывался словами упырь, словно торопясь рассказать побольше. – С подачи ваших магов… Ничего не получилось.

– Что, не так вкусно? – не сдержался маг.

– Нет, – Гийом ле Вефревель не обратил внимания на насмешку. – Те, кто пил кровь животных… сами становились животными.

– То есть как? – поразилась уже Алисанда.

– Да вот уж так. Пили кровь травоядных, пили кровь хищников. И… стремительно утрачивали разум. Превращались в ламий. В чудовищ, убивавших направо и налево. К счастью… у нас достаточно быстро перевелись любители такого «умиротворения».

– Ламии, кто бы мог подумать, – покачала головой чародейка. – Твари из мифов и легенд. Кого поражали великие воители и великие маги…

– А это были те из нас, кто искренне хотел стать как вы, люди, – опустил голову вампир. – Но обратной дороги не было.

– Ламии творили ужасающие злодейства, – проговорил Вениамин. – И мы…

– Это не наша вина! – взвизгнул вампир. – Мы не виноваты! И потом мы следили сами, чтобы никто не пил бы кровь неразумных!

– Какая предусмотрительность. Какая забота. – Вениамину очень хотелось сомкнуть клинки, и в самом деле покончив с упырём посредством «отделения головы от туловища с полным и обязательным разрывом питающих артерий».

– Ламии меня не интересуют. И проблемы вашего питания не интересуют тоже. Слушай меня, Гийом ле Вефревель. Сейчас ты покинешь эти места. Через четыре недели мы встретимся – в окрестностях Академии. Селение Пахт. Ровно через двадцать восемь дней. К этому времени я должна получить назад или свою книжку с заклятьями, или своего козлоногого.

– Иначе? – мрачно осведомился вампир.

– Иначе я сделаю пару-тройку подсказок охотникам. Или перестану заниматься теми загадочными умерщвлениями вампиров, в том числе и высших, расследовать которые ты меня просил. Может, мне вообще лучше договариваться с самой Алой Леди? Раз она такая могущественная?

– Алая Леди не станет никого слушать, кроме самой себя. А тебя, милсдарыня, скорее всего выпьет досуха и обратит.

– Спокойно, Вен, спокойно. Месье ле Вефревель просто пытается шутить.

– Ничего я не пытаюсь, – уныло сказал вампир. – Хорошо, Алисанда. Во имя того, что было меж нами…

– Что-о?! – У Вениамина помутилось в голове. Прежде чем он даже понял, что делает, чёрно-серебряные клинки его сошлись.

Но вампир уже справился со слабостью и успел отдёрнуться назад. За его плечами расправлялись восстановившиеся крылья, но сам упырь завершать трансформацию не спешил.

– Я буду там, где ты велела мне быть, – пообещал он. – И я очень, очень постараюсь не отнять ни одной жизни. Это будет нелегко, но я постараюсь. Пахт, говоришь? Я там буду. Или с твоей книжкой, или с твоим пленником, или…

– Никаких «или»!

– Или с чем-то ещё, что ты признаешь равноценной заменой, – докончил вампир.

Тело его начало стремительно меняться, утрачивая человеческие черты. Огромный крылан взмыл в сеющее снегом небо, стремительно исчезая за белой пеленой.

Алисанда и Вениамин проводили его долгими взглядами.

Только теперь маг вдруг осознал, насколько промёрз.

Он стоял, опустив бесполезные теперь клинки, и глядел вверх, где, он знал, мчится обратно на юг ушедший от его стали упырь.

Что сказала бы на это Дара?

Рука Алисанды осторожно легла ему на пальцы, до боли сжатые на рукояти меча.

– Идём внутрь, Вен, – тихонько сказала она.

И они пошли.

* * *

Ветер по-прежнему выл за окнами. Снег валил всё гуще, засыпал башню волшебника, Чайкину гору, селение половинчиков, Шепчущие Холмы, развалины капища хаоситов и всё-всё-всё остальное.

Кот, пёс, Делия, служанки Алисанды и её слуги – все собрались сейчас внутри. Минди и Венди мрачно косились на Вениамина – надо полагать, забывчивостью они не страдали. Кучер, грум, вершники – все дрожали крупной дрожью, навлекая на себя презрительные взгляды девушек-служанок.

Делия, храбро объявив, что единственная вещь, каковой стоит предаться после хорошей драки, – это хорошая еда, гремела на кухне посудой. Какое-то время спустя Минди и Венди ускользнули ей помогать.

– Идём к тебе. – Алисанда потянула Вениамина за рукав.

Проклятье, как же всё-таки сильна её власть…

– Не бойся, – она усмехнулась, – я не стану показывать тебе чулок. Не стану тебя соблазнять. Хотя – мы же друзья, правда? – мне бы хотелось отправиться с тобой в постель.

– А… Э…

– Спаситель и все праведники его, ты до сих пор краснеешь, словно мальчишка. Ну да, я выросла, стала злой и циничной. Но в отличие от этих ханжей, я знаю, когда я чего хочу, и знаю, как этому радоваться. Впрочем, прости. Оставим это. Идём.

Рунная мельница застыла, как они её и оставили. Свечи так и горели – хорошие толстые свечи, их хватит надолго. Воск оплывал причудливыми формами, таял, дрожали огоньки, и Вениамину казалось, что вот так же тает и оплывает, теряя чёткость очертаний, вся его прежняя жизнь.

– Вен. Мне нужна твоя помощь.

– Ты для этого взяла у вампира кровь? Для этого прятала платки, смоченные в ней? Санди, да если б тебе это было нужно – охотники с превеликой радостью снабдили бы тебя подобным материалом…

– А откуда ты знаешь, что они не снабжали? – хладнокровно заметила Алисанда. – Снабжали и снабжают. Но вот беда, они, как правило, берут пробы только у мёртвых вампиров, а мне требуются образцы от живых. Даже не от умирающих.

– Но для чего?

– Тот самый проект Капитула, касаемый вампиров, побочная его часть. Если мы окончательно поймём друг друга, поговорим подробнее. Сейчас это не главное, поверь мне. И помощь твоя мне требуется совсем не для возни с этой кровью.

– А что это были за чары? Ты что-то пыталась наложить на ле Вефревеля? Или я чего-то не понял?

– Не понял, конечно же, – пожала плечами Алисанда. – Говорю же тебе, Капитул начал очень, очень большой проект…

Вениамин зло закусил губу. Она по-прежнему не говорила ему всей правды.

– Я про это уже слышал.

– А раз слышал, то не задавай глупых вопросов, милый Вениамино. Ты ещё не часть этого проекта, и потому – извини, я не могу вот так сразу выложить тебе все детали.

Почему она скрытничает?

Что у неё было с этим упырём? Или – как она там говорила? – со сколькими старичками Капитула ей пришлось переспать, прежде чем она заполучила свои магические игрушки?