— Да.

— И вы решили нанести удар — подкинуть им настоящую загадку и доказать, что поклоннику Джеймса Бонда ничего не стоит обставить этих умников на их собственном поле?

— Что-то вроде этого, — согласился Джонс, не уловив иронии в его словах.

В его глазах это меньше всего было интеллектуальным упражнением. Это была месть оскорбленного человека.

— Вы придумали, как можно украсть «Черный пенни» под видом мойщика окон. Ширли-Энн не могла вас заподозрить, потому что вы и так бегали по утрам. Только на этот раз прихватили стремянку и ведерко. Видимо, незадолго до этого вы посетили музей и поняли, как можно обмануть охрану. Вы залезли через окно, взломали шкафчик и забрали марку. Так все было?

Джонс пожал плечами.

— Я сделал это не из личной выгоды.

— Никто в этом не сомневается, — дружелюбно согласился Даймонд. — Вы действовали из принципа, а не ради корысти. К тому времени у вас уже была готова первая загадка. Вы распечатали ее на своем рабочем компьютере, когда никого не было рядом. Правильно?

Джонс кивнул. Он охотно признавал все факты и детали, связанные с хитроумной кражей марки. Но готов ли он так же легко признаться и в убийстве?

— Интересно, почему вы выбрали именно Майло Моциона? Ведь это он должен был найти украденную марку, верно? Должно быть, он чем-то сильно вас задел, когда вы ходили на собрания «Ищеек».

— Он сказал, что такие книги читают только люди с больной психикой.

— Ну, надо же такое сморозить, — покачал головой Даймонд, хотя определение Майло показалось ему довольно верным. — По-моему, Флеминга читают все подряд. Я тоже его читал. Что он имел в виду?

— Склонность к насилию, — пробормотала Джули.

Даймонд возразил:

— По нынешним стандартам его книги выглядят довольно невинно, разве нет?

— Сомневаюсь, что Майло читал что-нибудь написанное за последние тридцать лет, — ответил Джонс.

— И вы решили ему отомстить?

— Да, и вы наверняка не поняли, как я это сделал.

— Кто, я? — переспросил Даймонд, сам почувствовав себя задетым. — Я не понял?

— Хорошо, давайте послушаем, — усмехнулся Джонс.

Даймонд разложил ему все по полочкам. Второй замок от «Фокстон». Визит на речную яхту, пока Майло был дома. Подмена замка, дававшая ему возможность открыть его позже.

Джонс выглядел разочарованным.

— Ладно, вы меня раскусили, — признал он наконец. — Но остальные — нет.

— Тут вы правы. Ваш план был безупречен. Вы практически совершили идеальное преступление. Но любопытство Сида все испортило: он явился на лодку как раз в тот момент, когда вы меняли замок.

Джонс не стал это отрицать и объяснил:

— Я не собирался его убивать. Просто оглушил сзади, чтобы выбраться наружу. Он меня не видел. Даже если бы он выжил, все равно ничего не смог бы рассказать.

— А Руперт? — подтолкнул его Даймонд. — Зачем было убивать его? Он вас ничем не оскорбил. Когда вы ходили к «Ищейкам», он даже не был членом клуба.

Это был ключевой момент. Убийство Сида могло быть случайным, но Руперт — другое дело. Нельзя нечаянно взять и повесить человека на мосту.

Джонс долго молчал. Потом вздохнул и покачал головой:

— Поставьте себя на мое место. Вы шли по следу. Меня это беспокоило. Я знал, что рано или поздно вы до меня доберетесь, если я не придумаю какой-нибудь эффектный ход, чтобы сбить вас с толку. Что-нибудь очень серьезное. Лучше всего убийство. Кто-то должен был отвести от меня удар. Сначала я подумал о Джессике Шоу. Она действительно умна. Достаточно умна, чтобы написать эти загадки. К тому же у нее была вечеринка в галерее. Я решил сделать надпись на витрине, чтобы бросить на нее подозрение. Даже если бы это не сработало, я смог бы отвлечь ваше внимание.

— И выиграть время?

— Да. Но мне требовался человек, на которого можно было свалить вину за эту надпись. Руперт Дарби.

— Почему Руперт? Вы с ним никак не пересекались.

— Именно поэтому, — ответил Джонс с безжалостной логикой, которая обрекла Руперта на смерть. — Мы с ним были незнакомы.

— Вы обрызгали его краской, — напомнил Даймонд. — Раньше вы никогда не виделись, но его легко можно было узнать по берету.

— Как раз в это время мне пришло в голову, что Дарби подходит лучше Джессики. Если бы он покончил с собой, или если бы все так подумали…

— После того, как вы его убьете?

Джонса не смутил его вопрос. Для него это имело второстепенное значение. Великолепное преступление, связанное с маркой и каютой, доказывало его превосходство над «Ищейками», полицией, коллегами и всеми остальными. Оно должно было остаться нераскрытым, невзирая на последствия. Убийство двух человек стало всего лишь досадным недоразумением. Главное было — закончить дело. Убийцы такого типа встречаются нечасто, но они существуют: самое страшное для них — проиграть, и на этом пути их уже ничто не остановит.

— Все должно было выглядеть так, словно он убил Сида Тауэрса, а потом свел счеты с жизнью. И тут не помешала бы третья загадка.

— Которую вы и написали. Знаете, а у вас просто талант, — заметил Даймонд. — Жаль, что вы не ограничились стихами.

Джонс пожал плечами. Даймонд добавил:

— Но вы убили совершенно незнакомого вам человека.

— Я был уверен, что стишок сработает. — Джонс обвел взглядом комнату, и в его голосе в первый раз прозвучала неуверенность. — Странно, что он не сработал.

Даймонд решил, что тоже может кое в чем признаться:

— Когда я увидел тело на мосту, мне сразу пришло в голову, что здесь работали два человека. Я не учел вашу физическую силу. Но, все равно, думаю, вам было нелегко.

— Руперт не сопротивлялся.

— Вы его напоили?

— Я подлил кое-что в его седьмую рюмку.

— В каком пабе?

— Не важно. Та еще получилась вечеринка, — заметил Джонс. — Руперт сам мне сказал, что никогда так здорово не напивался.

— А что потом? Вы отвезли его в Сидни-Гарденс и…

— К тому времени он уже не мог стоять на ногах. Я положил ему в карман замок.

— Тот самый, который использовали на лодке?

— Да. У него в куртке были ключи от машины и от квартиры, и я добавил к ним ключ от замка. Он не понимал, что происходит. Потом я вытащил его из машины, привязал к перилам веревку, надел петлю ему на шею и сбросил с моста.

Джонс явно был доволен собой и всеми своими действиями.

— Значит, ваше идеальное преступление в конце концов свелось к грубой силе, — подытожил Даймонд.

— Я бы не стал это так интерпретировать, — возразил Джонс.