– Не знаю, – растерялся я. – Я у вас впервые.

Оторвав голову от грядки, я не увидел Луизы.

– Я там уже полола, – раздалось справа от меня. – А наостовляли-то сколько!

Она инспектировала мою грядку.

– Поверьте, я старался.

– Я не о вашем старании говорю, а об ундикве.

– А я читал, что растения ценят старание, даже если результат стараний не слишком качественный.

– Где это вы читали такое?

– В руководстве по выращиванию комнатных растений. Но я полагаю, нрав у растений везде один и тот же.

– Если бы вы это сказали раньше, я бы вас к ундикве не подпустила. Ладно, пойдемте в дом. Будем считать, что вы меня к этому вынудили. Вы же этого добивались?

Луиза проникла в глубину моего подсознания, с самого начала невзлюбившего ундикву и голосовавшего за то, чтобы поскорее оказаться в помещении. Над-сознание никаких таких коварных планов не замышляло.

– Нет, – сказал я без колебаний и направился в сторону коттеджа, сигнализировавшего нам солнечными бликами в стеклянной веранде.

Луизин коттедж состоял из четырех составленных крестом прямоугольных одноэтажных секций, похожих на укороченные вагоны. Пустые углы между секциями были застеклены и превращены в веранды. Через дверь в одной из веранд мы прошли в дом.

– А на суп из сорняков я могу рассчитывать? – спросил я.

– Это хорошая идея, – ответила Луиза, переобуваясь в легкие спортивные тапочки. – В профессии селекционера самое трудное – это решиться отведать то, что выращиваешь. Чтобы снять пробу, часто приходиться нанимать добровольцев, готовых пойти на риск – разумеется, не бесплатно. Вас мне послала сама судьба. Почистите обувь и проходите.

Я посмотрел на свои ботинки, составлявшие со скафандром одно целое.

– А как?

Луиза хлопнула в ладоши. Секунду спустя на веранду выкатил робот.

– Тутмос, ботинки! – сказала Луиза и указала роботу на мои ботинки.

Закралось подозрение: не попытается ли Тутмос сперва попробовать их с меня снять, тем более, что Тутмос повел себя крайне подозрительно – он начал обходить меня сзади. Я же в принципе против того, чтобы подставлять роботам спину.

– Не бойтесь, – посоветовала Луиза. – Поднимите поочередно ноги и дайте Тутмосу очистить подошвы. Заодно он пропылесосит ваш скафандр.

Робот выдвинул вперед трубу с ершистой насадкой и завыл, втягивая воздух.

– Только чур по карманам не лазить, – попросил я.

– Тутмос честный робот, – неожиданно для меня ответил Тутмос приятным баритоном. Очищенный, я был допущен в жилую часть секции. Комната, куда меня пригласили, была укомплектована стандартной мебелью, поставляемой вместе с секциями дома. Под окнами, выходившими на веранду, стояли надувные диваны практичного серого цвета. Пластмассовый столик в центре комнаты стоял в окружении складных стульев с провисшими тряпичными сидениями. На стенах висели фотографии и гербарии под стеклом. Я остановился перед снимком Жоржа Кастена.

– Перед отлетом на «Телемак», – быстро проговорила Луиза. – Вы посидите пока здесь, посмотрите снимки. Можете включить телевизор, если хотите. А я, тем временем, придумаю что из местной стряпни на вас испытать. За аллергию свою не переживайте – я учту ее при выборе продукта, – с этими словами она прошла в другую секцию.

Я прошелся по комнате, посидел на складном стуле, потом – на диване, затем встал и взял со стола стопку журналов в надежде найти среди них что-нибудь личное.

Из стопки выпал глянцевый буклет, рекламировавший какие-то космические круизы. Неужели, думаю, и здесь, на высокотехнологичной Ундине, занимаются рассылкой бумажной рекламы. Развернул буклет. Это была не реклама. «Галактик Трэвэлинг» сообщал Луизе Кастен, что она выиграла супердорогой месячный круиз по Сектору Улисса с посещением самых красивых звездных систем, включая знаменитую тройную Горгону с черной дырой посередине. Приглашение было отпечатано не на буклете, а на отдельном листе со смазанной печатью и неразборчивой подписью. Билет на одно лицо находился так же отдельно, он был на имя Луизы Кастен. Сбор и регистрация участников круиза были назначены на 12-е июня. Сегодня у нас 31-е мая. Время есть.

Уходя, Луиза не предложила мне покопаться в журналах, поэтому, застигнутый за чтением приглашения, я немного растерялся. Однако Луиза и не думала сердиться.

– Я рада, что вы нашли, чем себя занять, – сказала она.

– Готовитесь отправиться в путешествие? – спросил я, показывая ей буклет.

– Ой, ну что вы! Забыла выбросить, а то лежит перед глазами и соблазняет. Вы не представляете, за всю свою жизнь я ни разу не покидала Ундину, а так хочется… – она мечтательно закатила глаза, – Жорж несколько раз звал меня с собой, но сначала не отпускала учеба, потом я узнала, что у меня… то есть у нас будет малыш. Когда Жорж рассказал мне о своей мечте поселить меня и детей – а он хотел, чтобы у нас было много детей – на ферму, то я начала изучать методы селекции и ездить на практику. Но это было еще до беременности. А после я уже никуда не выбиралась из Ундина-Сити.

– Вы были все время одна?

– Нет, что вы, одна бы я не выдержала. Но у меня много друзей. Родители помогали – я жила с ними рядом. Мария… – она запнулась. – Впрочем, на Ундине очень бережно относятся к будущим матерям. Планете нужны новые граждане.

– На время круиза вы могли бы оставить ребенка с родителями.

– А ундикву? – с улыбкой возразила она. – Ундикву оставить не на кого. На самом деле я и Роша не хочу оставлять ни на один день.

– Можно увидеть малыша?

Луиза расцвела.

– Конечно! Только… – она запнулась.

– …руками не трогать, – догадался я.

– Это само собой разумеется. Я имела в виду, что он, наверное, спит, поэтому постарайтесь не шуметь.

– Не буду, – сказал я шепотом.

На полу детской лежал мягкий шелковый матрац с кучей мягких и надувных игрушек, его пришлось обойти, чтобы приблизиться к детскому манежу, стоявшему у окна. Решетка манежа отбрасывала полосатую тень, придавая голубому комбинезончику Роша отчасти тюремный вид.

Малыш открыл глаза.

– Разбудили все-таки! – с досадой проворчала Луиза.

– В папу, – заключил я, рассмотрев золотистые кудряшки и темно-голубые глаза. – Привет, Рош, – сказал я малышу. Тот прогудел что-то невразумительное.

Луиза позволила нам остаться наедине. Пока она готовила завтрак, я пытался Роша разговорить. Вдруг, думаю, Рош проболтается, что видел отца. Однако чувствовалось, что ребенок был подготовлен.

– Он у вас сноб, – сказал я Луизе, зашедшей в детскую с пластиковой бутылочкой в руках.

– Это еще почему?!