— У нас общая прабабка. Мадам Скай родила сына от своего мужа Джеффри Саутвуда, графа Линмута. Этот сын — наш двоюродный дедушка Робин. Не знаю, как зовут нынешнего графа, но мы в родстве. Дедушка Робин умер годом раньше короля Якова. Его старший сын, тоже Джеффри, погиб в битве при Нейзби в тысяча шестьсот сорок первом, сражаясь за короля Карла. Знаю, что у него был сын, а у того, в свою очередь, свои дети.

Дверь распахнулась, и на пороге появился красивый молодой человек с золотистыми волосами и зелеными глазами.

— Я Джон Саутвуд, граф Линмут, — объявил он, с любопытством глядя на гостей. — Вы желали меня видеть? Беттс утверждает, что вы моя родня.

— Я Чарлз Фредерик Стюарт, герцог Ланди. Наша общая прабабка была замужем за… — Он чуть приостановился, соображая, как лучше объяснить сложные родственные связи, и наконец закончил:

— Наша прабабка была второй женой Джеффри Саутвуда, графа Линмута.

— Невозможно, — покачал головой Джон. — Мою бабку звали Пенелопа, и она была единственной женой деда.

— Не того Саутвуда, — поправил Чарли. — Того прозвали Ангельским графом, и жил он во времена Елизаветы Великой.

— Господи Боже! — ахнул граф. — Тот Саутвуд был моим прапрадедом! Моими прабабкой и прадедом были Робин Саутвуд и его жена Энджел. Моим дедом был их старший сын, также Джеффри, который женился на своей кузине Пенелопе Блейкли. Мой отец — их старший сын Роберт Саутвуд, а мать — леди Дафна Роджерс. Он, как и мой старший брат Джеффри, погиб под Вустером. В то время мне было семнадцать, и, не дав мне ринуться в бой, мать увезла меня домой, в Линмут, где мы ожидали реставрации короля. Теперь умоляю объяснить мне еще раз степень нашего родства.

— Моей прабабкой была Скай О'Малли. Моя бабка — ее младшая дочь Велвет, графиня Броккерн. Моя мать Жасмин была ее дочерью. Мой отец — принц Генрих Стюарт. А это моя младшая сестра, маркиза д'Орвиль, урожденная леди Отем Лесли. Она дочь герцога Гленкирка. Он был последним мужем моей матери и погиб при Данбаре, сражаясь на стороне короля.

Молодой граф с улыбкой кивнул.

— Чем могу служить?

— Гринвуд, ранее принадлежавший моей матери, похоже, конфискован во времена протектората Моя овдовевшая сестра только что вернулась из Франции. Я хотел бы представить ее ко двору, но теперь ей негде приклонить свою прелестную головку. Я надеялся, что вы позволите ей остановиться в Линмут-Хаусе. Мои апартаменты в Уайтхолле недостаточно просторны для двоих.

— У вас апартаменты в Уайтхолле? — почтительно прошептал граф.

— Преимущество близкого родства с его величеством, — небрежно отмахнулся Чарли. — Мне всегда отводят покои рядом с ним. Так как насчет моей сестры?

— Разумеется, вы остаетесь, кузина Отем, — кивнул граф.

Кровь Христова! Ему будет завидовать весь мир!

При одном взгляде на даму у него перехватывало дыхание. Редкостная красота, хотя лицо чуть бледнее, чем следовало бы.

Граф поспешно дернул за шнур сонетки. В комнате немедленно возник Беттс, вероятно, торчавший все это время у дверей.

— Что угодно милорду? — вкрадчиво осведомился он.

— Немедленно приготовьте розовые покои для ее светлости, Беттс. Леди Отем, с вами прибыли слуги?

— Две горничные. Лили и Оран, — тихо пояснила Отем. — Огромное вам спасибо, кузен Джон. — Я для вас совсем чужая, и все же вы предложили мне кров. Как мило с вашей стороны.

— Не хотите ли отправиться сегодня в Уайтхолл? — предложил он. — Сегодня там дают итальянскую комедию масок, чтобы позабавить короля. Его любовница леди Палмер ждет ребенка и поэтому на время удалилась от двора, но, разумеется, сразу же после родов вернется. Весьма амбициозная особа, эта Барбара Палмер. Урожденная Вилльерс, если хотите знать.

— О, прошу меня простить, — отговорилась Отем. — Мы провели в пути несколько дней, и я ужасно устала. Мечтаю лишь о горячей ванне, легком ужине и мягкой постели.

— Я немедленно распоряжусь, милорд, — кивнул Беттс, поспешив к выходу.

— Я поеду с вами, — обратился Чарли к графу Линмуту. — Не терпится известить короля, что я вернулся. И поговорить насчет Гринвуда.

— Вряд ли это что-то даст, — отозвался граф. — Король обещал не отнимать собственность у новых владельцев. До сих пор он не делал исключений.

— Но Гринвуд не был собственностью короны, — вмешалась Отем. — Мадам Скай купила его много лет назад, вернувшись из Алжира. Мама будет в бешенстве, узнав о потере дома.

— Кромвель раздаривал владения людей, которых считал неблагонадежными, — пояснил граф.

— Но при чем тут мама? Она не принимала ничью сторону и уехала из страны! — возмутилась Отем.

— Зато не поддерживала Кромвеля открыто и к тому же была матерью единственного сына Генриха Стюарта, — напомнил Чарли. — Я поговорю с кузеном, но, боюсь, граф прав. Кроме того, маме этот дом не очень нужен, а семья имеет несколько лондонских особняков, где и останавливается при случае.

— Не в этом дело! — рассердилась Отем. — Король просто обязан возместить маме утрату дома. Не забудь, мой отец погиб в Данбаре, сражаясь на стороне Стюартов! И кто этот герцог Гарвуд, который был так предан Кромвелю и все же умудрился сохранить краденую собственность?

— Он был двойным агентом короля во время войны и после, — поспешил оправдать герцога граф Саутвуд. — Говорят, именно он обличил изменников в Обществе запечатанного узла.

— Так это он? — воскликнул Чарли. — Хотел бы я пожать ему руку за то, что вывел на чистую воду этого негодяя Ричарда Уиллиса! Как ему это удалось? Опасная, должно быть, работа!

— Он взял имя погибшего кузена — мальчика, который воспитывался в их доме с тех пор, как его мать, сестра предыдущего герцога, и отец погибли в море, возвращаясь домой из Ирландии. Дети были неразлучны и очень походили друг на друга. Бедняга кузен умер от лихорадки в самом начале войны. Надеюсь, вы понимаете, какая тогда царила неразбериха. Церковные записи либо не велись, либо были утеряны. Тогда-то герцогу удалось выдать себя за кузена и распространить слух, что сам герцог покинул Англию вместе со Стюартами. Его слуги оказались невероятно преданны хозяину и хранили тайну все девять лет. Король публично восхвалял верность и отвагу герцога.

— И все же это не меняет того факта, что Гринвуд принадлежал моей матери. Это подарок самой мадам Скай, — не сдавалась Отем.

— Милая, ты расстроена, — мягко перебил Чарли, — слишком измучена и не в силах мыслить здраво. Ты понятия не имеешь, как тяжело пришлось его величеству. Он не забывает истинной дружбы, дорогая.

В дверь постучали. Дождавшись разрешения, в комнату вбежала Лили.

— Не угодно миледи подняться наверх? Горячую воду уже принесли, и повар пообещал прислать хороший ужин.

— Иди отдохни, сестричка, — посоветовал Чарли, целуя Отем в лоб.