— Зачем куда-то сообщать?

Я не разозлилась, но глаза все-таки закатила.

— Бьер, не прикидывайся, — сказала строго. — Ты отлично знаешь, что за меня назначено вознаграждение. Я никого не осуждаю, понимаю, что деньги нужны всем и всегда. Я просто пытаюсь понять, как давно за мной вылетели. Успею допить кофе или нет.

В подтверждение этих слов я отсалютовала чашкой, а потом вздохнула. Сэл и Мика могли обратиться только в поисковый штаб, а он, по логике, должен находиться под полным контролем главнокомандующего. То есть вероятнее всего прилетят все-таки друзья, но…

Нет, думать о врагах или бояться я была уже не способна. Вообще в некоторую апатию впала — ведь совместный проект с Бьером и группой Ликрис-Тим, судя по всему, срывался, а мне так хотелось…

— Никто никуда не сообщал, — вырвал из мыслей собеседник — Так что пей свой кофе и никуда не торопись.

Теперь настала моя очередь удивляться, но я, в отличие от коллеги, не прикалывалась…

— Не выдали? — переспросила шепотом и изумленно. — Но почему?

— Потому, — отозвался окончательно посерьезневший Бьер. — Потому что даже в трущобах есть вещи, которые не продаются и не покупаются. И есть люди, которые предпочитают торговать пивом, а не судьбами других людей.

Я повернулась и взглянула на бармена. Он, как и раньше, протирал пивные бокалы, причем с таким видом, будто ничего особенного не происходит. Словно девушка, за сведения о которой дают огромные деньги, не здесь, а в каком-то другом баре сидит.

Его позиция? С одной стороны, не удивила. Я в курсе, что есть люди, которые… не то что не продаются — это слишком громко сказано, но продаются не всегда. Более того, мне хотелось верить, что я и сама из таких, однако учитывая сумму вознаграждения…

— Все-таки не понимаю, — выдохнула я.

Как ни странно, но лидер лучшей уличной группы Манкорса принялся объяснять:

— Ты приходила сюда на протяжении нескольких дней, и Сэл успел сделать выводы. Он видел, что у тебя все в порядке, ты не в беде, то есть можешь самостоятельно позвонить по номеру «горячей линии», или связаться с эр Рузом как-нибудь иначе. И раз ты этого не делаешь, значит, есть причины…

Музыкант замолчал, и я не сразу сообразила почему. Оказалось, к нашему столику приближалась официантка — та самая Мика. Она несла поднос, на котором стояли чашка и большой пузатый чайник. Заказ, сделанный Бьером.

— Пожалуйста, — выставив посуду на стол, сказала женщина.

Голос прозвучал дружелюбно и совершенно буднично. Но во взгляде, которым меня одарили, читалось — я знаю!

Это стало поводом потупиться и чуточку смутиться. Ну а когда официантка отошла, Бьер продолжил:

— К тому же Сэл понимает, что дело — политическое. А туда, где замешана политика, да еще большая, только законченный идиот полезет. В таких делах можно потерять гораздо больше, чем выиграть. За вмешательство могут и убить.

Увы, но поспорить не захотелось. Все верно, политика — дело очень грязное…

— Но, как я понял, главная причина все-таки в другом, — вновь подал голос Лонош. — Ты им понравилась.

Я удивленно уставилась на него. Было ясно, что жду пояснений, но музыкант среагировал неадекватно. Он окинул меня взглядом, а потом прикрыл рот ладонью и прыснул. Бьеру реально смешно было! Причем очень.

С минуту я смотрела на это безобразие, а потом все-таки не выдержала…

— Что? — спросила с толикой обиды.

— Твои брови, — охотно пояснили мне.

И после недолгой паузы:

— Прости, но они такие… такие…

Какие именно, Лонош не сказал, но я и так знала, что жутковатые. И хотя момент был, в общем-то, серьезным, непроизвольно надулась. Все понимаю, но обязательно было напоминать?

— Что значит «понравилась»? — возвращая Бьера к разговору, спросила я. — Чем?

Собеседник сразу успокоился и даже снова посерьезнел…

— Ты — своя, — заявил он. — Такая, как мы.

В голосе музыканта прозвучала искренняя убежденность, а я фыркнула. С одной стороны, подобный взгляд польстил, а с другой…

— Мы разные, Бьер.

Да, разные, и это очевидно.

— Не настолько, чтобы кто-то мог назвать тебя чужой, — не пожелал согласиться музыкант.

Повисла пауза — недолгая и довольно неоднозначная. Потом Бьер продолжил:

— Вчера я наблюдал за тобой и видел, как ты держишься. Ты не шарахаешься от окружающих, не задираешь нос и ведешь себя как обычная девушка. Это говорит о многом.

— О чем, например? — вновь фыркнула я.

— Например, о том, что в тебе нет презрения. Ты не считаешь нас грязью под ногами. Относишься к нам совершенно спокойно, как к людям.

Слова вызвали противоречивые чувства. Да, все верно, грязью не считаю и принципиальных отличий между нами действительно не вижу, но…

— Мы все-таки разные, Бьер.

Да, я немного уперлась. Просто желания притворяться «своей в доску» или питать чьи-либо иллюзии не было. Мы разные, и все.

— Хорошо, — согласился Лонош. И тоже чуточку уперся: — Но не настолько, чтобы у нашего Сэла поднялась рука сдать тебя властям.

Ситуация по-прежнему была серьезной, но я улыбнулась. Вновь повернула голову, дабы взглянуть на бармена, и невольно осознала еще одну вещь. Увы, но все. Лафа закончилась. Меня начали узнавать, а раз так…

— Эсми, — Бьер перешел на шепот. — Я думаю, тебе лучше не появляться в публичных местах до нашего выступления. Как по мне, до вчерашнего дня тебе попросту везло, но рассчитывать на это везение и дальше — глупо. Нужно затаиться. Залечь на дно.

Да, мы мыслили в одном ключе, правда, легче от этого не стало.

— Если я запрусь в гостиничном номере, это будет выглядеть еще подозрительней.

Собеседник замер на мгновение, потом вздохнул. И сказал:

— Кажется, есть идея.

— Что именно? — полюбопытствовала я.

— В принципе, ты можешь пожить на нашей базе, — отозвался музыкант. — Спальное место там есть, душ — тоже. Замок на двери крепкий, и посторонних никогда не бывает. О тебе будут знать только парни и я.

Хм-м… Кстати, о парнях!

— Ты уже рассказал им?

Бьер отрицательно качнул головой.

— Они все равно бы не поверили, — пояснил музыкант. — Решили бы, что разыгрываю. Я прикидываю, что мы с тобой дойдем до базы, и парни сами все увидят.

Вот как? Возможно, но…

— А они меня не выдадут?

Просто бармен — барменом, но у музыкантов могут быть другие взгляды на вопрос. Особенно учитывая по-настоящему солидное вознаграждение.