О последнем напомнила вслух, и Лонош уточнил:

— А сколько?

— Реально не знаешь? — удивилась я.

Лидер самой успешной уличной группы Манкорса пожал плечами, а я вздохнула и озвучила:

— Миллион.

— Сколько? — Он аж поперхнулся.

— Миллион кредитов, — понизив голос до шепота, повторила я.

Потом откинулась на спинку диванчика и внимательно уставилась на коллегу. Если бы он сейчас вытащил коммуникатор и начал названивать на «горячую линию» поискового штаба, я бы не удивилась и не расстроилась.

Но Бьер поступил совершенно иначе — налил себе чаю, сделал глоток и тут же успокоился. А заметив мой недоуменный взгляд, сказал:

— Не выдадут. Да и вообще — зачем нам миллион?

К числу риторических этот вопрос точно не относился, и я даже испытала желание поспорить.

Бьер, конечно, заметил и тут же пояснил:

— Это трущобы, детка. Здесь не на что потратить такие деньжищи.

Коллега иронизировал, однако его глаза не смеялись. Лонош был искренен, и за парней своих ручался. Тем не менее при мысли о посещении репетиционной базы я чуточку струхнула. Пусть я не самая слабая, но девушка, а в составе Ликрис-Тим только парни, и…

Впрочем, нет. Давать волю паранойе я все-таки не стала. В конце концов, я стою миллион кредитов, а совместная работа с Эсми Солнечный Ветер может вывести группу на принципиально иной уровень. И нужно быть законченным идиотом, чтобы этого не понимать.

Так что нет. Уж кто-кто, а музыканты зла точно не причинят. В том же, что касается переезда на базу — возможно. Но для начала нужно посмотреть на эту базу «вживую», ну и с группой познакомиться.

— Как думаешь, они удивятся? — сделав новый глоток кофе, спросила я.

— Они будут в шоке, — отозвался Лонош.

Потом, видимо, представил реакцию своих ребят в деталях и снова разулыбался. Его позитив оказался опять-таки заразен, но это было неплохо.

— Офигеть, — сказал невысокий лысый парень, в котором я сразу опознала басиста Ликрис-Тим. Именно он открыл нам дверь, впуская на базу, и стал первым, кто столкнулся с приведенной Бьером гостьей.

Я, глядя на вытянувшееся лицо и тотальное неверие во взгляде, приветливо улыбнулась. Потом стянула кепку; избавилась от объемного шарфа и, повинуясь жесту Бьера, отправилась дальше, в основное помещение.

Уже там встретилась с остальными — с еще тремя участниками самой крутой уличной группы Манкорса. Только они, в отличие от басиста, артистку межпланетарного уровня не опознали. Более того…

— Привет! — сияя улыбкой, воскликнул Лонош. И, бросив меня на пороге, направился к парням, дабы поздороваться как надо — с рукопожатиями и прочими штучками.

Ну а потом повернулся, ткнул в замершую гостью пальцем и заявил:

— Эта чика будет петь с нами.

Музыканты подобного поворота не ожидали и искренне опешили. Басист, который только сейчас догнал нас, опять приоткрыл рот и вытаращил глаза. И он точно был не против, зато остальные…

— Бьер, это шутка? — спросил барабанщик.

Гитарист отреагировал немного эмоциональнее:

— И на фига нам такие пироги?

Скрипач вообще на нецензурный язык перешел, но быстро замолчал. Сдулся под строгим взглядом лидера.

Повисла пауза. Полагаю, с точки зрения участников Ликрис-Тим, она была нервной, но я внимания не обратила, была занята разглядыванием окружающего пространства.

Репетиционная база группы имела отдельный вход и располагалась на третьем этаже довольно ветхого строения. Внизу, как объяснил Бьер, находился какой-то склад, причем из числа невостребованных — в том смысле, что массивные железные ворота открывались пару раз в год. А огромные, на два этажа окна, запертые проржавевшими ставнями, — вообще никогда.

Подобный склад был не единственным, рядом располагались и другие. Но квартал являлся жилым — по улицам сновали люди, а по проходящим над домами воздушным трассам летали кары.

База занимала весь этаж, и пространства было довольно много. Зато обстановка не радовала — уж слишком бедная. Пара видавших виды диванов, низкий столик, какие-то футуристические скульптуры-инсталляции, будто украденные из городского парка… Ну и просторная площадка, где стояла барабанная установка, стойки микрофонов и пара колонок по бокам.

Единственное, что вдохновляло, — окна. Большие и на удивление чистые.

— Бьер, так дела не делаются, — вновь подал голос барабанщик. В жизни он выглядел чуть выше и приятнее, чем на просмотренных когда-то видео. — Ты знаешь, мы рады любой твоей идее, но…

— Кто она вообще? — перебил гитарист. — Где ты ее откопал?

Стоявший рядом со мною басист точно хотел одернуть товарища, но я украдкой подмигнула, и парень замолк. А Лонош растянул губы в очередной шкодливой улыбке и парировал:

— Мич, полегче.

И после короткой паузы:

— Эта чика — лучшая певица современности, и она оказывает нам большую честь.

— Да? — не поверил лидеру барабанщик.

Вот после этого, насладившись скепсисом команды и поставив парней в довольно неловкое положение, Лонош смилостивился. Он протянул руку, указывая на меня, и объявил с толикой торжественности:

— Леди Эсми эр Руз. Леди Солнечный Ветер.

Новая пауза длилась дольше предыдущей, и вот теперь меня признали. Бьер не ошибся — у парней случился самый настоящий шок, и — да, вытянутые лица местных кумиров выглядели весьма комично.

Я захихикала. Лонош — тоже. А через несколько минут, когда музыканты немного пришли в себя, началось полноценное знакомство.

Говорить о каком-то искреннем позитиве, конечно, не приходилось. Во-первых, парни пребывали в глубоком шоке, а во-вторых, в отличие от Бьера, за новостями следили. Вопрос вознаграждения был буквально написан на лицах, но… нет. Озвучить музыканты не решались.

Для начала они дождались пояснений, и вот когда Лонош рассказал про совместное выступление и о том, что обо мне нужно молчать, удивились по-настоящему. Теперь вопрос вознаграждения в миллион кредитов стал прямо-таки осязаем, и Бьер ответил на него раньше, чем тот прозвучал.

— Нет, — веско, с нажимом, сказал лидер группы.

Я невольно напряглась. Думала, сейчас начнется спор, посыплются возражения, но члены команды отреагировали иначе — застыли на несколько секунд, словно переваривая вердикт, и… ну, собственно, все.

После этого мы вновь вернулись к обсуждению ситуации и планов. Лонош говорил об очевидном — мол, предстоит выбрать песни, отрепетировать и так далее. Парни дружно кивали, я — тоже.