— Выгляни-ка в окно!

Она молча повиновалась. Руарк отодвинул штору, чтобы дать ей больший обзор.

— Какие красавцы, правда?

За окном Энджелин увидела двух жеребят — потомков Храброго Короля — Принца-Консорта и Храброго Принца. Они резвились в загоне.

— И кто из них твой любимец, Энджелин?

— Моим любимцем всегда был Храбрый Принц, — потупясь, произнесла она вполголоса.

Руарк усмехнулся:

— Ну а мне всегда больше нравился Принц-Консорт. В конце будущей недели эти жеребята выступят соперниками на показательных скачках. — Заметив ее удивление, он продолжал: — Надеюсь, ты останешься здесь до конца скачек, а я тем временем смогу хотя бы немного познакомиться со своим сыном. И мы немедленно поженимся.

— Поженимся?!

— Ну да. Это решено. Мы должны пожениться ради Томми.

— Мы должны пожениться. «Как это все нелепо, — с горечью подумала Энджелин. — Ну почему он не сказал этого раньше, два года назад?..»

Выйти замуж за Руарка было самой заветной мечтой Энджелин. Но если он женится на ней потому, что они «должны пожениться»… Нет, этого никогда не будет!

— Что за нелепая фантазия пришла тебе в голову, Руарк?

Он иронически усмехнулся:

— А что здесь непонятного, Энджел? Я хочу узаконить своего сына. Теперь, когда я узнал, что он у меня есть, я намерен и в будущем в полной мере наслаждаться его приятным обществом. Но мне нужна и ты. Я, конечно, не могу приковать тебя цепями, чтобы заставить остаться в Миссури, но думаю, что у тебя не хватит смелости уехать отсюда одной, без сына. Его взгляд посуровел.

— Впрочем, если ты не согласна, Энджел, боюсь, мне придется прибегнуть к другим методам. Я разорю тебя, а без денег тебе некуда будет идти.

— Если таково твое намерение, Руарк, то я не понимаю, чего ты ждешь? Мне более чем кому-либо известно, насколько ты обычно решителен в своих действиях.

— Да, я мог бы сделать это сразу — для этого у меня достаточно средств и связей. Но пока я хочу подождать — может быть, ты образумишься, и в таких действиях не будет необходимости. Ты видишь, я намерен поступить с тобой справедливо — гораздо справедливее, черт побери, чем ты поступила со мной!

— И ты еще смеешь говорить о справедливости? — Энджелин в гневе отшатнулась от Руарка и продолжала: — Да я стерла себе руки в кровь, пытаясь создать для Томми достойные условия существования! А теперь появляется Всемогущий и Всевластный мистер Руарк Стюарт и заявляет, что я должна танцевать под его дудку, а иначе он обратится к своим влиятельным политическим друзьям, нажмет на нужные пружины и в одночасье лишит меня всего, чего я с таким трудом достигла за эти два года! Так это ты называешь справедливостью?!

— Ну, к чему строить из себя жертву, Энджелин? Если бы ты в свое время сообщила мне о том, что у меня есть сын, я с радостью поселил бы его в своем доме.

Глядя на разбушевавшуюся Энджелин, Руарк тоже начал приходить в ярость.

— Как отец Томми, я имею не только право, но и обязанность заботиться о нуждах своего сына!..

— Да как ты смеешь рассуждать о своих правах?! Ты что, уже забыл, как однажды заявил мне, что я недостаточно хороша для того, чтобы стать матерью твоих детей?..

— Черт побери, Энджел, я такого не помню!

— У тебя очень удобная память! Очень выгодно помнить то, что хочется помнить, а остальное забыть.

Она презрительно рассмеялась.

— Ну а я все прекрасно помню, Руарк. В то утро ты словно вонзил мне в сердце нож! А ведь это было утро после нашей первой ночи… Странно, что из твоей памяти выпали эти жестокие слова! — вскричала Энджелин. — А меня они жгли как огнем все то время, что мы были вместе…

Их взгляды схлестнулись — его холодный и почти черный и ее глубокий сапфировый.

— Так, значит, ты все же руководствовалась местью, — с расстановкой произнес Руарк.

— Нет, это не так. Мысль о мести даже не приходила мне в голову.

— И все же ты намеренно обрекла человека на пожизненную муку просто потому, что он однажды произнес несколько необдуманных слов…

— Необдуманных? Ах, Руарк, в то время они мне таковыми не казались. Ты сказал, что я просто лживая, бесстыдная проститутка, недостойная стать матерью твоих детей…

Руарк закрыл глаза и попытался успокоиться. Когда он снова открыл их, жесткое выражение куда-то исчезло, теперь это был скорее взгляд несчастного раненого оленя.

— Но как ты могла сомневаться в моей любви? Лгать мне? Сбежать, даже не сообщив, что носишь мое дитя? Неужели ты не подумала о том, что своим поступком, может быть, тоже вонзаешь мне в сердце нож?..

Руарк отодвинулся от Энджелин и сел за стол. Затаенная боль, которой он только что невольно дал выход, снова была спрятана под обычной маской — холодного, расчетливого бизнесмена.

— Я изложил тебе свои условия. Решай!

— А если я останусь здесь в качестве твоей жены, я обязана буду делить с тобой постель?

— Как ни привлекательна такая перспектива, я не буду на этом настаивать и не заставлю тебя делить со мной ложе, Энджелин.

— А если я откажусь?

Он иронически изогнул бровь:

— Я, наверное, более уступчив, чем ты, моя дорогая. В качестве твоего мужа я разрешаю тебе свободный доступ к моей постели в любое время.

Возмутившись тем, что Руарк выбрал столь неподходящий момент для своих непристойных шуточек, Энджелин метнула в него гневный взгляд.

— Я имела в виду — если я не приму твоих условий? — уточнила она.

Он одарил ее обезоруживающей улыбкой: — Тогда, Энджелин, я начну бороться с тобой не по правилам.

Она сжала кулаки:

— Ты просто ублюдок, Руарк!

— Так же как и наш сын, Энджелин, — и не по своей вине!

— Ты не считаешь, что дважды выходить замуж за ублюдков — слишком много для одной женщины, а, Руарк?

Если она сейчас же не уйдет, подумала Энджелин, то вцепится ему в лицо. Какая у него наглая ухмылка! Она двинулась к дверям.

— Так как, Энджелин, ты согласна?

Она замерла на пороге, держась за ручку двери. Раз на карту поставлено будущее Томми, у нее нет выбора. Ей придется выйти замуж за Руарка и принять все его условия, иначе он наверняка приведет в исполнение свою угрозу и настоит на законных родительских правах. Ей, незамужней матери, ни за что не удастся убедить суд оставить ей сына, а значит, она навсегда потеряет Томми. В то же время, если она выйдет замуж за Руарка, у нее появится шанс когда-нибудь отобрать у него сына — во всяком случае, гораздо больший, чем сейчас. Еще одно дело осталось нерешенным.

— А как насчет твоей угрозы уволить слуг? — спросила она.