Внутри Союза основным языком общения и деловой переписки оставался русский. На нем велась документация Союза, в том числе протоколы и членские списки. Объявления о семейных событиях членов Союза публиковались в русскоязычной эмигрантской прессе. Как уже отмечалось выше, большинство мигрантов было воспитано в русской культурной традиции, их семьи давно покинули черту оседлости или проживали вне ее и были далеки от уклада жизни еврейских местечек. Письма на идиш в документах Союза представлены в единичных экземплярах, а письма или документация на немецком языке появляются в начале 1930-х годов.

Ориентация на русскую культурную традицию проявлялась и в акивном участии представителей Союза в жизни русскоязычной беженской колонии: в поддержке русских культурных традиций, детских и новогодних балов для взрослых. Союз русских евреев принимал активное участие, что следует, например, из письма Татьянинского комитета Русского Академического Союза в Берлине, приглашающего руководителей Союза принять участие в праздновании Дня русской науки и культуры 25 января 1925 года573, а также благодарственных писем Русского детского сада574, Российского Красного Креста в Германии и Русского научного института. В 1924 году совместно с Германским и Русским комитетом помощи детям в Германии Союз русских евреев организовал в Берлине новогодний праздник для пятисот детей беженцев из России575.

На знаменитые русские, а на самом деле еврейские балы в берлинском фешенебельном отеле «Аdlon» или в модном отеле «Эспланад» в 1926, 1928, 1930, 1931 годах съезжался весь цвет эмиграции: бальная культура, привезенная эмигрантами из дореволюционной России, карнавалы и маскарады, по поводам и без, позволяли ненадолго забыть тяжести эмигрантской жизни. Яков Тейтель никоим образом не пытался приукрасить или скрыть состояние дел Союза. Так, в письме-приглашении на бал 12 января 1930 года было указано: «Председатель Союза русских евреев Я Л Тейтель позволяет себе в связи с этим напомнить, что всеобщий экономический кризис, так остро поразивший теперь еврейскую колонию Берлина, одновременно привел к оскуднению заграничных источников, поддерживающих Союз. Председатель надеется, что никто, даже при самых скромных возможностях, не уклонится от посещения бала, так как теперь особенно ценен каждый пфенниг, внесенный в кассу Союза»576Балы давали существенную прибавку в бюджет Союза. Они не только напоминали о прошлой жизни, но и создавали атмосферу общности русского и немецкого еврейства. Точнее, эта «жизнь а ля рюс» стала в Берлине де факто настоящей: порой организаторы бала, прожив в Германии несколько лет, даже не догадывались, что планируемая дата бала совпадает со всегерманским религиозным праздником, когда танцы и концерты не разрешены по закону. Можно предположить, что берлинская полиция была не раз в полном недоумении, когда русские евреи с разницей в считанные дни, то согласовывали с ней публикацию призывов о помощи терпящему финансовое бедствие Союзу, то, несмотря на общегосударственные законы, просили об исключительном разрешении танцев и музыки, например, для бала 21 ноября 1926 г. в отеле «Adlon»577Поразителен был и размах мероприятий. Так, благотворительный бал 1928 года в берлинском отеле «Эспланад» собрал несколько сотен гостей, к участию в благотворительной лоторее были приглашены 222 крупнейшие германские компании, в т.ч. такие, как Henkel, Maisen-Porzellan и др. и многие еврейские благотворительные учреждения: 120 из них прислали свои изделия или поддержали Союз деньгами578Бал с обширной музыкальной программой и танцами продолжался до 5 утра и вызвал восторг у всех присутствующих. Во многом в столь масштабном размахе мероприятий заслуга принадлежит лично Я. Л. Тейтелю, который, несмотря на почтенный возраст, любил молодежь, юмор и… танцы. 19 ноября 1921 по инициативе Я. Л. Тейтеля в клубе впервые прошел семейный вечер579, став позже регулярными. Люди разных поколений, друзья или малознакомые люди собирались за одним столом и говорили о житье-бытье, читали стихи, музицировали и танцевали. Выкинутые волнами революции на чужой берег, они годы спустя продолжали жить так же, как они жили в России. Интересно, что и встречи русского Нового года, как старейшая традиция былой жизни в России, тоже проходили в клубе Союза русских евреев.

Деятельность культурно-просветительской комиссии Союза была направлена на сохранение и развитие культурных традиций и организацию жизни в эмиграции так, как это было принято в России. Здесь хранили тот дух общности и человеческого тепла, стремления к знаниям. Жаркие дискуссии наполняли жизнь русско-еврейского Берлина. Члены Союза и его руководители участвовали во всех событиях культурной жизни Берлина 1920-х годов – будь-то вечер русской газеты «Наш век» или открытие еврейского высшего учебного заведения. Двери Ложенхауса, принадлежавшего еврейской организации Бней-Брит и ставшего клубом Союза, где организовывались концерты и литературные вечера, дискуссии, были открыты всем желающим, людям разных национальностей. С конца 1921 г. клуб был преобразован в «Общественное собрание» – традиционный аттрибут городской жизни в дореволюционной России. Лекционная программа и культурные мероприятия клуба привлекали внимание не только русской публики, но и восточноевропейских эмигрантов. Особенно в первые годы своей работы, то есть до возникновения Русского клуба и еврейской Культур-Лиги в Берлине, клуб Союза русских евреев был лидирующим интеллектуальным центром эмиграции Берлина, объединяя русских и евреев и предлагая весьма широкий спектр литературно-культурных мероприятий. В 1926 году по экономическим причинам клуб был закрыт и открылся снова только в 1930 г. уже по адресу Kurfürstendamm, 50, на одной из центральных улиц Берлина. Ему было присвоено имя «Ахдут» («Единство») в память о деятельности одноименного еврейского демократического союза в дореволюционном Киеве, активное участие в котором принимал А. А. Гольденвейзер и многие бывшие киевляне, ставшие берлинцами580«Ахдут» представлял собой открытое общественное пространство, которое объединяло представителей русской, немецкой и еврейской культуры. Здесь обсуждали самые актуальные вопросы общественно-политической жизни не только в России и Германии, но и многих стран, куда эмигрировали русские евреи – Франции, США, Палестины и пр. О мероприятиях, организуемых в клубе, в середине 1920-х годов берлинскую общественность постоянно информировала газета «Руль», а в начале 1930-х– еженедельник «Наш век».