Он добавил еще кое-что о покое, который надо искать внутри себя, а не вокруг, и в заключение сказал:

— Вечером… Увидимся сегодня вечером после сеанса музыки.

Когда я шел через приемную, она была битком набита народом.

Был конец недели, и многие индийские семьи приехали издалека, преодолев немало километров. Все они вздохнули с облегчением, когда я ушел, хотя им было и любопытно знать, кто этот иностранец, которому посчастливилось так долго общаться со Свами.

Вечером я подождал, пока мои товарищи не разошлись по своим бунгало, выскользнул из дома и зашагал к Свами. В еловом лесу вовсю квакали лягушки и пели сверчки. Мне хотелось смеяться: вот-вот я узнаю, прошел ли я испытание.

У подножия деревянной лестницы, где днем разувались гости, было пусто. Свами был один, в руках он держал кипу бумаг.

— Прекрасно. Прекрасно. Просто замечательный гороскоп, — сказал он, указывая на монитор компьютера, на котором, год за годом, была отражена вся моя жизнь на фоне движения светил. Он улыбался. Ему было радостно сообщить мне «хорошую новость»:

— Твое рождение было безоблачным. Ты родился, не отягощенный ничем из прошлых воплощений, и это делает тебя необыкновенно приспособленным для духовной жизни. Ты можешь даже стать духовным лидером. Все возвращается. Ты никогда не преследовал материальные цели, поэтому можешь сейчас стремиться к окончательному освобождению.

Свами был возбужден. Он листал страницы, вновь и вновь просматривая историю моих решений, переломных моментов моей жизни, моей болезни. Но я не захотел запоминать, не стал ничего записывать. Он сказал, что до марта 2003 года со мной будет все в порядке и, возможно, даже позже речь тоже не пойдет о моей смерти. Я не стал задумываться об этой отсрочке. Меня больше интересовала встреча, которую Свами мне назначил в Индии, где через несколько месяцев мне предстояло начать курс изучения Веданты в его ашраме.

Когда я вышел из бунгало Свами, стояла прохладная лунная ночь. Домой мне не хотелось, и, прежде чем вернуться к себе, я еще долго бродил по лесу.

Это на первый взгляд выглядело заманчиво, и я решил не упустить такую возможность. Некий старый китайский миллиардер из Гонконга решил обратить свое богатство на пользу человечеству и оставить в дар людям лекарство от рака.

После нескольких лет исследований лекарство было готово. Речь шла об экстракте гриба, который китайцы всегда считали чудодейственным и который с древности присутствует на изображениях некоторых богов, особенно Восьми Бессмертных.

Я запросил Манджафуоко, что он об этом думает.

«Разузнай, это любопытно, — ответил он мне. — Я, как и многие, считаю грибы особым, отдельным царством, в том смысле, что это и не вполне растения и, само собой, не животные. Они просто „грибы“, мир в себе, с большими целительными возможностями, которые известны уже несколько веков. При этом грибы не похожи друг на друга, у каждого свои особые свойства. Не забывай, кстати, что первым пенициллином мы обязаны грибам».

Гонконг был для меня второй родиной, я прожил здесь восемь лет. Я многих здесь знаю, у меня здесь много друзей, но в этот приезд я решил сосредоточиться исключительно на грибе и ни на что не отвлекаться. Я никому не позвонил, не заглянул даже в «Клуб иностранных корреспондентов», а поселился в комнатке для приезжих научных сотрудников в Гонконгском университете. Этот район города изменился мало и кое-что здесь осталось от романтической атмосферы былого Гонконга.

Перед самым рассветом улочки квартала, поднимающегося к Пику, заполнялись очень симпатичной публикой — это были китайские старики, мужчины и женщины, нашедшие в «тайцзицюань» свой способ «борьбы с тенями», некую совершенную гимнастику для тела и души. Эти утренние минуты давали им запас умиротворенности на весь день.

Увидеть миллиардера оказалось делом нетрудным. Он пригласил меня в свой офис, расположенный в Сентрал, торговом сердце острова, откуда он управлял своими делами. В обстановке его кабинета, строгого, как монашеская келья, не было малейшего намека на аляповатые излишества, перед которыми обычно не может устоять душа среднестатистического миллиардера. Хозяину кабинета, высокому, худому китайцу, было лет восемьдесят; лицо вполне обычное, но подкупающее искренностью.

— Мы не хотим делать деньги, мы хотим только лечить людей, — сказал он мне, будто возражая, хотя я ничего не говорил. — Жизнь состоит в том, чтобы отдавать и брать. Я многое взял у общества. Теперь, когда мой час близок, настал черед отдавать.

Первым делом я попросил его рассказать о себе, уточнив, что и как он «взял» у общества, и это украсило в моих глазах историю его гриба. Миллиардер родился в бедной семье в районе дельты Янцзы, когда Китай сотрясали междоусобицы. Мальчик вырос в Шанхае, его детство пришлось на годы японской оккупации. Там он работал во время Второй мировой войны, а потом и во время гражданской. Все его существование, как и миллионов других китайцев, было непрерывной борьбой за выживание.

Ему повезло. Свои первые деньги он заработал импортом иголок для немецких швейных машин, которые использовались в легкой промышленности, а потом перешел и на сами машины. В 1949 году, когда войска Мао перешли в наступление, он бежал в Гонконг, не захватив с собой почти ничего из имущества. Здесь он снова взялся за бизнес и решил сделать ставку на два перспективных вида товаров, на стиральные порошки и вермишель быстрого приготовления. Именно на вермишели, о которой он говорил так, будто у него под носом постоянно стояла дымящаяся тарелка, он сколотил порядочное состояние.

Старый миллиардер в душе оставался коммерсантом, но обманщиком он не был. Когда я спросил, как при таком разнообразии форм рака, для каждой из которых требуется особое лечение, его грибной экстракт может лечить всех подряд, ответ его был четким и недвусмысленным. Его экстракт, сказал он, собственно говоря, не лекарство. Это только вспомогательный препарат, в высшей степени полезное вещество, укрепляющее иммунную систему, и принимать его следует параллельно с курсами радио- и химиотерапии.

В общем очередная история о чудесном лекарстве при ближайшем рассмотрении оказалась дутой. Однако я решил дослушать ее и не пожалел. К своему грибному экстракту миллиардер относился с не меньшим энтузиазмом, чем к своей вермишели. В сущности он был прав — эти два продукта действительно приносили пользу человечеству.

Созданию экстракта предшествовали две параллельные истории, которые в определенном смысле пересеклись. Одна касалась лично моего миллиардера.

В середине восьмидесятых заболевает дочь его лучшего друга, тоже гонконгского магната. Девушку возят по разным больницам, но диагноз всегда один: неизлечимая лейкемия. Наш миллиардер не сдается и обещает другу, что сделает все возможное и невозможное, чтобы ему помочь. Он убежден, что в богатейшей фармакопее тысячелетней китайской медицины непременно должно найтись какое-нибудь средство, способное помочь при лейкемии. Может, о нем просто забыли, может, его потеснили западные лекарства, но оно должно быть — какая-нибудь трава или что-то еще. Он шлет в Китай своих людей, несколько раз ездит туда сам, но все впустую.