Я села на пол и уставилась на сапоги. Оченьхорошо помню, как женщина, стрелявшая в Игоря, метнулась к метро. На ногах унее были джинсовые сапоги на каблуках, белокурые кудрявые волосы подрагивали втакт бегу, одну прядь придерживала крупная, вульгарная заколка в виде бабочки.Значит, на убийце был парик! Но каким образом он оказался в шкафу у Магды? Всапожках? Чувствуя, что сердце сейчас просто выскочит наружу, я схватилакоробку, запихала туда джинсовку, фальшивые волосы и пошла к машине. Надонемедленно ехать в Алябьево. Господи, я потратила столько времени, узнала, ктоубил Нестеренко, Потапова, Козанину и считала, что Родион уничтожил ИгоряГрачева. Но бог мой, как я фатально ошибалась! Все это время около нас жилчеловек, задумавший и осуществивший ужасное преступление. Магда!

В памяти мигом всплыло лицо девочки, злобнопинавшей плачущую мопсиху: «Заткнись, кретинка», вот когда она была настоящей!Ясно теперь, почему Клава так настаивала, чтобы Магдалена отправилась в деревнюк родственникам. В отличие от меня мать сразу поняла, что совершила ее младшаядочь, и захотела спрятать девочку подальше. Мои руки вцепились в руль, хорошоеще, что основная масса автовладельцев разъехалась по домам и дорога была почтипустынной. Бедная Клава, представляю, какой стресс пережила несчастная женщина,когда ей открылась правда. Ну почему я решила, что убийцу следует искать вокружении Грачева, отчего не подумала, что киллер находится около Наты, вернее,киллерша. И ведь Магда обронила, что учится в спортивной школе, той, чтоокончила Ната, и тоже на отделении стрельбы. Нет бы мне насторожиться!

В обморочном состоянии я добралась до дачи,поднялась на веранду и увидела компанию детей, мирно играющих в «Скрэббл».

– Ламповецкий! – закричалКирюшка. – Садись с нами.

– Извини, я устала, – пробормоталая.

– Нам уйти? – спросила Машка, внучкаНины Ивановны Замощиной.

– Нет-нет, сидите, просто я не хочуиграть, – выдавила я из себя.

– У тебя голова болит? – повернуласьЛиза.

– Нет.

– Ты сердишься на нас?

– Нет!!!

– Чего орешь тогда? – обиделасьЛизавета. – Если устала, то мы ни при чем.

– Давайте налью вам чаю и поджарюкартошку, – засуетилась Магда.

– Нет!!! Только не ты!

Кирюшка выронил фишки.

– Я все-таки пойду, – забормоталаМашка, – поздно уже, бабушка ругаться станет.

– Ты че? – подскочил Кирюшка. –Забо-лела?

Магдалена, слегка побледнев, отступила в глубькухни.

– Если вам противно брать от меня чашку,то не надо.

Я хотела взять себя в руки, но не получилось.

– Да, я не желаю есть с тобой за однимстолом!

– А че она сделала? – вытаращилсяКирюшка.

Внезапно меня осенило:

– Соврала про колдунью. Никуда не ходила,придумала про лекарство от алкоголизма, я была во Внукове…

Лиза скривилась:

– Да ну? Зачем тогда она отцу водкупоку-пала?

Я ожидала, что Магда занервничает ивоскликнет: «Как вам не стыдно! Наверное, просто не нашли ворожею», но убийцапопятилась и прижалась спиной к холодильнику.

По ее лицу потекли слезы.

– Так ты никуда не ходила! –потрясенно повторила я, удивленная тем, что попала в точку.

Девочка всхлипнула.

– Иди в спальню, – приказала я.

Магда тенью скользнула за дверь.

– Во дает, – пробормоталКирюшка, – во врать здорова.

«Она еще не на такое способна», – чутьбыло не ляпнула я, но удержалась и предложила:

– Вот что, проводите Машу до дачи, ужестемнело.

– Ты просто хочешь от нас избавиться,чтобы разобраться с Магдой, – подскочила Лиза.

– Правильно, – кивнула я.

– Но нам тоже интересно узнать, отчегоона врет, – заныл Кирюша.

– Лучше мне поговорить с ней наедине, привас она вновь устроит спектакль с истерикой, – вздохнула я, – обязательнопотом расскажу вам, в чем дело.

– Ладно, – неожиданно легкосогласились дети, – но мы тогда возьмем с собой «Скрэббл» и доиграемпартию у Машки дома.

Мне настолько хотелось остаться с Магдойтет-а-тет, что я мигом согласилась:

– Конечно, играйте сколько угодно.

Когда компания сменила место дислокации, яраспахнула дверь в комнату Магды. Девочка сидела на кровати, прямая, словногипсовая статуя, и такая же бледная.

– Ну-ка, отвечай, – без обиняковзаявила я, – отчего ты постоянно врешь?

Глаза Магды наполнились слезами. Прозрачнаякапля медленно потекла по щеке, за ней вторая, третья. Но меня уже трудно былоразжалобить.

– Прекрати спектакль, – рявкнулая, – знаешь, как Станиславский говорил актерам: «Не верю!»

Магда молча вытерла лицо. Пару секунд мы смотрелидруг на друга, потом убийца залепе-тала:

– Да, не ходила… Действительно… водкудавала, чтобы он спал… если не выпьет – буянит, кричит, дерется, стыдно дожути. Я хотела купить лекарство… но не нашла дом этой колдуньи… Я хотела…Обязательно… вы мне не верите? Я хотела… Я боюсь его… он меня бьет… боюсь,боюсь, боюсь…

Повторяя без конца один и тот же глагол,Магда, словно китайский болванчик, принялась раскачиваться из стороны всторону. Глаза ее начали стекленеть, губы выпятились…

– Стоп, – решительно заявилая, – новая роль не столь удачная, как предыдущая. Истеричка у тебяполучается лучше, не старайся, мне абсолютно все равно, отчего ты спаиваешьотца, и совершенно не интересует вопрос, зачем решила обмануть нас.

Магда вздрогнула и нормальным голосомпоинтересовалась:

– Да?

– Да.

– А что тогда?

Я медленно раскрыла сумку, выудила оттудаджинсовые сапожки, парик и тихо произнесла:

– Как объяснить наличие этих вещей втвоем шкафу?

Магда отшатнулась.

– Это не мое!

– Врешь. Сапожки крохотные, размертридцать пять.

– Они Наткины.