Тем более что Михаил Иванович, должно быть узнав достаточно много полезных для себя фактов, предложил Даше потанцевать что-нибудь медленное. Переключил свет с люстры на красноватые бра, поставил компакт с «битлами», которых небось обожал, будучи еще в Дашином возрасте, обнял юную партнершу за талию и под плавные звуки «Love story» стал водить ее по комнате — в аккурат, как в старой одесской песне: «Две шаги налево, две шаги направо, шаг вперод и две назад!» Потом он как-то неназойливо — Даше так показалось — по ходу танца распахнул на Даше халат, сделал то же самое со своим, и неожиданно обнаружилось, что у него ничего такого «гофрированного» под ним не висит, а имеется мощный крупнокалиберный аппарат, которому многие молодые люди позавидовали бы… Потом халаты как-то сами собой попадали на пол, и Михаил Иванович с Дашей уже в одних шлепанцах пританцевали в альков, за бархатный занавес. С хохотом Даша повалилась на просторную кровать, увлекая за собой партнера… Уже через секунду после этого старый конь крепко воткнул «плуг» в известную борозду, которую он, как известно не портит, и пошел пахать. Отнюдь не мелко, как утверждается в дополнении к цитированной пословице…

Вася провел истекший день так интенсивно, как будто доживал последний день своей многогрешной жизни. В какой-то мере это соответствовало действительности. Самолет понимал, что если послезавтра, то есть в субботу, он не привезет в «Маргариту» кейс с бумагами, то начнется отсчет последних часов его земного существования. В загробное Вася верил не очень и даже очень надеялся, что такового не существует. Потому что уж очень ему не хотелось представать перед Божьим судом, который, конечно, более объективный, чем районный народный, хотя и неизвестно, кто там прокурор, а кто адвокат. Однако срока раздает грешным душам еще те! И апелляцию подавать некуда. Опять же там отбывание уж очень крутое — всякие там котлы, сковородки, геенна огненная… Конечно, Васе один поп толково разъяснил, что в принципе, ежели регулярно исповедоваться, молить Господа о прощении, но самое главное — не жадничать и отстегивать на церковь в добровольном порядке, то можно надеяться на милость Божью, даже ведя не шибко праведный образ жизни. Вася вел тот образ жизни, который надо было называть скорее «шибко неправедным», но на церковь давал неохотно. Он все время находил нечто общее между попами и шпаной, которые блефуют на рынке перед несведущими торгашами, изображая крутых рэкетменов. Мол, отстегивай, а то дождёшься! Хотя на самом деле никакой конторы за ними не имелось, и сами они были доходяги тощие. Седой, к примеру, у себя на «Тайване» с такими умниками разбирался не раз. Как правило, поступали довольно милосердно, то есть ласково чистили морды, а потом ставили на бабки в тройном размере. Но с попами, понятно, так не обойдешься. Фиг его знает, может, и вправду что-то есть. Поэтому Вася изредка все-таки жертвовал свои, воистину «кровно» заработанные на построение храмов и тому подобные жутко насущные нужды.

Наверное, если б у Самолета не было никаких шансов сохранить свое драгоценное здоровье, он провел бы последний день значительно приятнее, то есть погулял бы последний нонешний денечек так, что небу жарко стало. Но в том-то и заключалась пакость ситуации, что шансы сохранить жизнь и здоровье казались ему весьма серьезными, а потому он как проклятый потратил весь день на розыски кейса и прилагавшегося к нему Тарана. Впрочем, Седого он тоже искал. Хотя прекрасно понимал, что если шансы найти пацана достаточно высоки, то такого пройдоху, как Седой, у которого даже в этом городе полно адресов, неизвестных Самолету, отыскать будет очень непросто. Хотя, конечно, не сомневался, что Седого ищет сейчас очень много народа, в том числе и менты.

Вася задействовал практически все кадры своей конторы. В «Атлете» пошуровали, на «Тайване» опросили «от и до» всю бригаду. Моргуна потрясли насчет всех возможных баб, у которых мог в принципе перекантоваться Седой. Времени угробили на это уйму. Но тут пришло известие от «дяди Вовы», который передал, что насчет Седого у него теперь нет сомнений. В развалинах сгоревшей фермы отыскался обугленный скелет с расплавленным перстнем и закопченными часами «Ролекс» на левой руке. Среди всех участников побоища, остававшихся гореть на ферме, «Ролекс» и перстень на левой руке были только у Седого.

Самолет высказал все, что он об этом думает, матом, но, разумеется, про себя. Хотя, конечно, испытал некое облегчение от того, что теперь можно целиком и полностью сосредоточиться на поисках Тарана.

Господин Летунов был поначалу убежден, что отловить Юрку будет достаточно просто. Список адресов Тарановых приятелей, который он получил от «дяди Вовы», был не очень большой. Правда, могли выплыть какие-то неучтенные, но Вася полагал, что, пройдясь по этим, уже известным, его ребята так или иначе доберутся и до всех остальных. Для начала, правда, решили проверить, нет ли Тарана дома. В конце концов, пацан мог и не догадаться о том, насколько серьезно за него возьмутся.

Дома Тарана, конечно, не оказалось. Васины братки скромно позвонили в дверь, и им открыла очень пьяная мамаша. которой они представились Юриными друзьями по спорту. Был еще и папаша, но тот вообще лыка не вязал. Из того, что сообщила заплетающимся языком мамаша, братки поняли только одно — Юры дома нет уже несколько дней. Правда, родительница толком не помнила, сколько именно — три дня или четыре.

Другие посланцы навестили во дворах Лаптя, Чубика, Пыню, Хныча и прочую мелкоту. Детишки жутко перессали от такого внимания, но клялись и божились, что Тарана несколько дней не видали. Наконец, уже под вечер добрались до Витьки Полянина. Того самого, что жил напротив Надькиного подъезда. Таран почти угадал: Витька действительно видел, как он садился в «Волгу», но не в первый раз, а во второй. То есть тогда, когда они уезжали вместе с Веретенниковой. Тогда, как известно, кейса при нем уже не было.

Витьку братва отловила после дискотеки. С ним говорили культурно, и даже дожидавшиеся Полянина дружки — они, хоть и было их человек пятнадцать, чувствовали большую неуверенность перед шестью крутыми — были обрадованы этим вежливым обхождением. Полянину «конфиденциально» сообщили, что Тарана менты ищут за убийство, а потому им, верным корешам Юрика, надо четко знать, где можно его отыскать, чтоб оказать посильную помощь. Хотя, наверное, Витек немного сомневался, что Таран завел такие серьезные знакомства, но решил, что особой беды не будет, если он им скажет правду. То есть о том, что Юрка с Веретенниковой куда-то уехали на серой «Волге». Тогда братки осведомились, не видел ли он у Юрки кейса в руках. Полянин охотно сказал, что никакого кейса не видел, а Надька несла в руках спортивную сумку, в которую кейс явно не влезет. На всякий случай братки записали у него адрес Веретенниковой и расспросили, кем она доводится Юрке. Полянин сказал, что вообще-то Таран всю жизнь ходил с Дашей, и какие у него дела с Веретенниковой — он не в курсе. Хотя по причине отпуска Надькиных родителей и свободной хаты дела могут зайти далеко.

Когда Самолету об этом доложили, он, недолго думая, повелел аккуратно заскочить в эту самую пустую хату, ибо он подумал, будто кейс там лежит и его, Васю, дожидается. Братки тихо и без взлома проникли в помещение, очень осторожно его обшмонали, но нашли только записку, наскоро сочиненную Надькой по совету Тарана: «Мамочка! Мы с Юрой Тараном уехали в Сочи. Целую, Надя».