— Святые мученики! — Проповедник перегнулся через подоконник. — Какой ужас! У него от головы ничего не осталось!

Пугало возле тела подняло вверх большой палец. Ему чертовски нравилось, как проходит эта ночь.

Натан уже подскочил к следующему головорезу, прекратил его сопротивление ударом кулака в живот и потащил к окну.

— Клянусь Богом, ты либо скажешь, где мой кинжал, либо научишься летать, либо сдохнешь, — сказал он, теперь для надежности держа того за пояс.

Человек орал, звал на помощь, но никто не зажег свет в окнах соседних домов. Право, не происходило ничего экстраординарного, чтобы ради этого вставать с постели, не говоря уже о том, чтобы звать городскую стражу.

— Кинжал! Говори или не соберешь костей!

Пугало, бродящее внизу, очень надеялось, что человек продолжит упорствовать и окажется на брусчатке, как и его товарищ.

— Говори! Потому что кроме тебя есть еще один, и мне нет резона оставлять жизнь двоим после того, как вы убили друга герцога!

— Не знаю! Ничего не знаю!

— Мы продали кинжал, мессэре! — неожиданно сказал тот, кому грозила шпага Ланцо ди Трабиа.

Натан разжал пальцы. Вопль. Глухой удар. Радостный взмах Пугала. Оно требовало скинуть еще кого-нибудь, чтобы веселье продолжилось.

— Чудесно, парень. — Натан подошел к последнему из них. — Ты явно умнее своих товарищей. Кому вы продали его?

— Я не знаю. Эй! Стой! Постойте! — заорал он, когда ньюгортец под усмешку Шуко сгреб его за шкирку, намереваясь оттащить к окну. — Я, правда, не знаю! Нам предложили работу прошлым утром! Господин был в маске! Но он из благородных, жизнью клянусь!

— Клятвы ворья и убийц ничего не стоят! Кто вас свел?!

— Никто! Он сам нас нашел. Мы работали с ним еще три года назад, щедро платил.

— Сколько?!

— Пятьдесят флоринов!

— Целое состояние для таких мерзавцев, как вы, — пробормотал Шуко.

— Когда отдали кинжал?

— Час назад. В «Королях».

— Мила, Проповедник, вы видели кого-нибудь с ними в таверне?

Проповедник, кричащий Пугалу о том, что оно кровожадное чудовище, отвлекся и отрицательно покачал головой. Мила, стоявшая возле распахнутой двери, ведущей на лестницу, ответила:

— Они были одни, когда я их оставила.

— От Проповедника толку не много, — сказал я. — Раз уж он их упустил, то и клиента не увидел.

— Спасибо тебе за доверие, Людвиг, — обиделся старый пеликан.

— Доверие надо заслужить, — возразил Шуко. — А сегодня ты был совершенно бесполезен.

— А щеколда?! — возмутился Проповедник. — Без моей помощи Мила бы не справилась!

— Здесь деньги, — Ди Трабиа переворошил вещи и извлек из-под соломенного матраса тяжелую сумку с золотом.

— Как нам найти заказчика? Как с ним связаться? Кто еще его видел? — продолжил допрос Натан. Но за следующие десять минут ничего путного не добился и в раздражении оттолкнул человека к стене. — Придется опять идти в «Короли». Только теперь уже спрашивать буду я, Людвиг.

— Мне кажется, что в этом нет нужды, — Шуко задумчиво рассматривал высыпанные на стол золотые монеты.

Взяв одну из них, он поднес ее к свече, и на его лице появилось довольное выражение. Он кинул флорин ди Трабиа, тот ловко поймал золотой, нахмурился, рассматривая, затем, не веря своим глазам, даже понюхал:

— След от пальца. Это ведь краска, да?

— Верно. — У Шуко была улыбка победителя. — Из всех людей, кого я видел в жизни, только у одного человека пальцы вечно испачканы краской.

— Хочешь сказать, что это Меризи? — недоверчиво спросил Натаниэль.

— А кто же еще?! — сплюнул Шуко. — Он мне сразу не понравился! Та еще мразь! Конечно же, он!

— Синьоры! — поспешил вмешаться кавальери. — Я понимаю, что у стражей серьезная потеря, но прошу вас не спешить с выводами.

— Я соглашусь с вами, — сказал я.

— Людвиг, неужели ты не видишь закономерности?! — раздраженно бросил цыган. — Деньги у этой падали, на них след от краски, а Меризи знал, где хранятся наши вещи.

— Нет никакой закономерности, Шуко, — возразил я, — Риапано — огромный город. Здесь полно тех, кто занимается живописью, на одном Меризи свет клином не сошелся. А уж сколько в мире золотых — не сосчитать. Эта монета вполне могла быть в руках у кого угодно.

— А что касается того, что у него были сведения о доме, который снимает герцог… — Натаниэль с сомнением пожал плечами. — Ну и что? Мы уже говорили, что половина города была в курсе того, что в игре примут участие стражи. Если ты не ленив, легко выяснить, где будут храниться наши вещи.

— Вместо того чтобы рассуждать, я предпочитаю взять стервеца за жабры! — упорствовал цыган.

— Ты пристрастен, — сказал я и спокойно выдержал его бешеный взгляд. — Мы поговорим с Меризи. Но не потому, что он виновен, а потому, что, возможно, сможет определить, чья это краска. Если стражи знают друг друга, то почему бы художникам тоже не знать кое-каких секретов их коллег? Чем черт не шутит.

— Я посмеюсь над вами, когда окажусь прав, — Шуко оставил за собой последнее слово.

Свое мнение он менять не собирался.

— Снова художник. Ты не находишь это забавным? — Проповедник не сводил взгляда с моего лица.

— Не нахожу, — буркнул я, заметив, что Натан прислушивается к разговору, пока Шуко разрушает фигурой дверной замок.

— А между тем у нас злодей-художник второй раз подряд за неполный год.

— Там, на Чертовом мосту, вообще-то был демон.

— Господи, спаси. Как будто ты знаешь, кто будет здесь. Может, сам Be…

— Заткнись! — хором сказали мы с Натаном, и я добавил:

— Сколько раз тебе можно говорить, не надо называть имена демонов в темное время суток!

— Да на кой черт мы им нужны! — беспечно отмахнулся тот. — Мне думается, что…

— Слушай, Проповедник, ты уже надумал на целую неделю вперед. Теперь, будь так добр, помолчи. — Шуко не собирался быть дипломатичным и при каждом случае напоминал старому пеликану про его прокол. — А еще лучше побудь тут. Иди к одушевленному. Он как раз бродит под окнами.

— Он бродит под окнами, потому что надеется, что Натан сбросит ему под ноги еще пару человек. Я лучше останусь здесь.

— Готово, — сказал цыган, распахивая дверь.

— Не лезь. Он хороший фехтовальщик. — Натаниэль схватил его за плечо, отодвинул назад и нырнул во мрак первым, держа руку на шпаге.

Меризи в доме мы не обнаружили, но заспанный слуга сказал, что господин ночует в палатах торговой общины, где заканчивает работы по росписи трапезной, прежде чем отправиться в поместье покойного господина Джанни ди Вируццио. Нам пришлось еще вдоволь побегать по городу, прежде чем мы добрались до художника.