Гертруда сидела на балконе, в тени виноградных лоз, поднимающихся по стенам и сплетающихся на крыше в один сплошной зеленый ковер, и вертела за ножку бокал с холодным белым вином. Молчание затягивалось, мы оба смотрели вниз, на стены Риапано, на приземистую сторожевую башню и собор Святого Петра, окруженный строительными лесами, где днем и ночью продолжала кипеть грандиозная стройка.

Наконец я спросил:

— Гера, помнишь, перед тем как мы встретили Папу, я обещал тебе кое-что рассказать? Я солгал кардиналу. Мне приходилось видеть кинжал с черным камнем.

Ее ресницы дрогнули, но голос остался ровным:

— Где?

— В Прогансу.

Она поставила бокал на столик, потеряв всякий интерес к вину:

— Так вот зачем Мириам отправила вас с Рансэ. Откуда там клинок?

— Архивы стражей. Он хранился в Братстве, черт знает, сколько времени.

— И теперь, надо полагать, у твоей учительницы. Интересно. Я помню, что она много лет ищет кузнецов, и это давно превратилось у нее в манию, но черный клинок… Даже не представляю, как она про него узнала.

— Меня больше интересует, зачем он ей.

Гера с сожалением покачала головой:

— Если кому-то из магистров это и известно, то не мне. Но, зная Мириам, предполагаю, что она никого не посвящала в свои дела.

— В последнее время стражи стали пропадать слишком часто. Ганс. Жанет. Михаил. Кристина, от которой до сих пор так и нет сообщений. Быть может, ты знаешь лучше меня — скольких мы недосчитались за последние два года?

— Шестерых. И девять человек — за три. Кроме маркграфа Валентина, возможно, есть еще кто-то, занимающийся тем же самым… Одно неоспоримо — стражи в опасности. За нами началась охота, и отрицать это будет только дурак. Я спешно возвращаюсь в Арденау, следует собрать магистров и рассказать им о том, что мы здесь узнали. Надо принимать меры, пока не стало слишком поздно. Братство тоже начнет охоту. Найдем господина Вальтера — узнаем много нового.

— Боюсь, теперь он будет осторожничать.

— Верно, — согласилась Гера. — Мне думается, пора поговорить с инквизицией. Церковь не останется в стороне. Это в ее интересах. И если нас еще можно задирать, то святой официум лучше не трогать.

— Да, все так. Вот только в этом противостоянии нет открытых боев, и мы не знаем, где прячется противник.

— Всему свое время. Если мы поймаем колдуна, то есть шанс, что с его помощью найдем и кузнеца.

— Кинжалы с черным камнем ковали и раньше. Другой кузнец, — произнес я. — Кем он был? Зачем их создавал? Почему один из них хранился в Братстве? И кто новый кузнец?

— Я не уверена, что ди Травинно открыл нам все, а не только то, что мы должны знать. Ни у кого из Братства нет доступа к кузнецам. Мы не знаем, кто они, где они и почему помогают нам, создавая клинки. У нас нет никакой информации. Вообще ничего, кроме легенд, которые на самом деле могут быть такой же ложью, как и многое другое, о чем говорят люди… Сегодня я отправила письма всем магистрам, и вечером у меня встреча с ди Травинно. Ты тоже присутствуешь. Но сначала надо проводить Натана и Шуко.

Гертруда встала, и мы вместе вышли в коридор, где, как и прежде, ее караулил молчаливый клирик, тенью следовавший за нами до тех пор, пока мы не оказались в папских садах. Только здесь он отстал, отойдя в сторону, позволяя нам в одиночестве пройти по пустынным дорожкам, мимо благоухающих розовых кустов, мягко журчащих небольших фонтанов и прекрасных статуй — к внешнему двору и арсеналу.

Здесь нас уже ждал Натан, который о чем-то перешучивался с Милой.

— Гертруда, можно тебя на минуту? Рассуди нас, — попросил ньюгортец.

— Я сейчас, — сказала она мне. — Посмотри пока, что там делает Шуко.

Шуко дымил трубкой, неспешно складывая свои немногочисленные вещи в сумку.

— Вино на столе. Разливай, — произнес он вместо приветствия. — Когда отправляешься?

— Завтра. Здесь с моими делами покончено. Поеду к восточному побережью, а оттуда кораблем до При. А там уж доберусь до Шоссии. А ты?

Он пожал плечами:

— Как Натан решит. Сейчас я, пожалуй, доверюсь его выбору. Если увидишь сегодня ди Трабиа и Меризи, передавай от меня привет.

— Ди Трабиа уехал с герцогом на юг еще вчера, — сказал я. — А художник обещал зайти вечером.

— Ну и ладно. Может, когда-нибудь еще и встретимся. — Цыган затянул тесемки. — Где твоя свита?

— Как всегда, где-то поблизости.

— Хотел сказать тебе о Пугале. — Он выпустил колечко табачного дыма. — У него есть особенности? То, что нехарактерно для других одушевленных?

— Трудно ответить. Я редко сталкивался с такими созданиями раньше. Ты специалист…

— Черта с два я специалист. Им была Рози, а я так, наслушался от нее понемногу. Оно сильное, но ты это и так прекрасно знаешь. И может перемещаться, судя по тому, что оно проделало со шкафом. Что еще я упустил?

— Ему в большинстве своем плевать на Святую землю, распятия и звон колоколов. Ну и еще у него есть некое чувство юмора.

Шуко усмехнулся:

— Если святые реликвии его не смущают, то это не демоническое отродье, а что-то иное. А насчет чувства юмора, оно слишком извращенное, чтобы я смеялся. Я понаблюдал за ним в эти дни и хочу сказать, что о таком никогда не упоминалось в бестиариях. Оно достаточно сильно, чтобы покидать оболочку, в которой зародилось, и у меня есть предположение, что даже если пугало-предмет уничтожить, то Пугало-душа останется, хотя, возможно, и ослабнет. Впрочем, я не сомневаюсь, что у тебя хватит сил убить его кинжалом.

— У меня нет таких далеко идущих планов.

— А следовало бы их заиметь. Жизнь, Синеглазый, штука забавная. И чувство юмора у нее примерно как у твоего Пугала. Никогда не знаешь, куда тебя выведет судьба.

— Считаешь, оно для меня опасно? — прямо спросил я.

— Не знаю. Думаю, что если бы хотело тебя убить, то давно бы уже это сделало. Ты для чего-то ему нужен.

— Да. Ему со мной веселее.

— Не будь ребенком. Если бы оно хотело избавиться от скуки, то таскалось бы за бродячим цирком, а не за тобой и было бы гораздо менее ограничено в том, кого шинковать серпом. Повторю — ты ему нужен.

— Не могу представить зачем.

— Как и я. Но оно будет рядом до того момента, пока ты ценен для него.

— Если я настолько ценен, то что же Пугало не бросается спасать меня, как только вокруг случаются неприятности?

— Это ты уже у него спрашивай, дружище. Кстати говоря, все больше и больше стражей узнают о нем. Пока вокруг тебя друзья, все неплохо, но рано или поздно слухи о твоем необычном друге дойдут до магистров.