Так что, когда главнокомандующему всеми сухопутными войсками США, генерал-лейтенанту Улиссу Хираму Гранту понадобилось личное посыльное судно для сообщения между его ставкой на реке Джеймс в Виргинии и Вашингтоном, министерство не стало обращаться к Гидеонy Уэллесy, министру флота США, а заключило чисто коммерческий договор об аренде с владельцами колесного парохода «River Queen» – «Речная королева».

Его строили для паромной службы между городами побережья штатов Нью-Джерси и Нью-Йорк и близлежащими островами, так что корабль мог ходить и по морю, и по рекам, был очень удобен для пассажиров и в 1865 году был совершенно новым – его завершили постройкой меньше года назад.

20 марта Грант написал Линкольну письмо – он приглашал президента навестить его ставку в местечке Сити-Пойнт, на берегу реки Джеймс. Генерал думал, что денек-другой на свежем воздухе, вдали от Вашингтона, принесут Линкольну немного отдыха и окажутся полезными для его здоровья.

Положим, в письме имелся и некий слой, вслух не высказанный.

В ставке Гранта уже был один гость – это был генерал Шерман, который оставил свою армию на заместителей и морем добрался с Юга до главной ставки в Сити-Пойнт. Так что Линкольну представился бы случай поговорить с обоими своими главными военачальниками, и при этом наедине. Так что приглашение было принято, и, как всегда в таких случаях, президент воспользовался «Речной королевой», посыльным судном Гранта. Он прибыл в Сити-Пойнт 24 марта 1865 года, ровно через двадцать дней после своей инаугурационной речи, и прибыл не один, а вместе с женой и с младшим сыном, Тэдом.

Старший сын, Роберт, служил при штабе Гранта. Это было, конечно, не случайным совпадением. Роберт Линкольн рвался в армию, его мать, уже потерявшая двух своих детей, была категорически против, и в итоге был достигнут некий компромисс. Грант своей властью главнокомандующего присвоил Линкольну-младшему чин капитана и взял его к себе адъютантом. Таким образом, были соблюдены приличия – сын президента все-таки был в действующей армии – и опасения миссис Линкольн были как бы притушены, потому что особой опасности в ставке главнокомандующего ее сын все-таки не подвергался. С нервами своей супруги Авраам Линкольн совладать не мог и обычно старался сделать так, чтобы она волновалась как можно меньше.

У него были для этого очень хорошие основания.

II

Было у Мэри Тодд Линкольн некое неудачное свойство – ее очень не любили все, с кем ей приходилось сталкиваться. Секретари Линкольна, жившие в Белом доме, глубоко преданные своему патрону, тем не менее, величали супругу президента «Ее Адское Величество».

Она была глупа, тщеславна, склонна к истерикам, а в последние годы ко всему этому набору прибавила и еще две милых черты: во-первых, миссис Линкольн всячески подчеркивала свой статус первой леди Соединeнных Штатов, во-вторых, она начинала бешеные сцены ревности, как только видела приятную женщину на расстоянии меньше трех метров от ее супруга.

Ну, и оба этих качества она показала во всей красе.

Для начала миссис Линкольн дала понять Джулии Грант, жене главнокомандующего, что той нельзя садиться без особого на то приглашения со стороны супруги президента. На следующий день дела пошли не лучше – Линкольн отправился в ставку Гранта, и дам тоже пригласили нанести туда визит. Грязь была непролазной, дороги из-за дождей размыло, и мужчины двинулись в путь не в колясках, а верхом.

Дамам сделать это было нелегко – женские уборы того времени особой свободы действий не предоставляли – поэтому и Джулия Грант, и Мэри Линкольн поехали в карете скорой помощи. Ее обычно использовали для перевозки раненых, так что особых удобств пассажирам не было.

Колеса либо вязли в глине чуть ли не по самые оси, либо прыгали по бревнам уложенных гатей и вытряхивали всю душу у пассажиров колясок. Верхом двигаться было бы куда лучше, но миссис Линкольн лошадей боялась, да и была уже слишком полной для таких упражнений.

Так что экипаж двигался медленно, и тут его обогнала прекрасная амазонка. Это была Мэри Орд, жена генерала Орда, одного из заместителей Гранта.

Mиссис Линкольн пришла в полную ярость.

Она попыталась выйти из коляски – Джулия Грант насилу уговорила ее этого не делать. Но, конечно, это ничему не помогло. Когда коляска наконец прибыла на место, Мэри Линкольн в присутствии всех высших офицеров Армии Потомака устроила своему мужу дикую сцену. Она вопила, что желает знать, что именно делает эта миссис Орд здесь, на смотру, и почему это она вертится возле президента, и вообще, выражала мнение, что генерала Орда следует немедленно отстранить от командования. Как сказано в записках одного из присутствующих: «…президент перенес все с терпением Христа…»[1].

Но, видимо, он все-таки поговорил потом с супругой, потому что потом в течение нескольких дней она не выходила из своей каюты на «Речной королеве», не присутствовала на вечерах, отговариваясь мигренью, и оставалась одна, общаясь только с мужем или с сыновьями. Наконец, миссис Линкольн и вовсе решила вернуться в Вашингтон. Она оставила младшего сына на попечение отца и отбыла одна.

Отьезд первой леди обьяснили приключившимися у нее жестокими мигренями.

Часть дороги Мэри Линкольн проделала в обществе конгрессмена-республиканца, Карла Шурца. Они были знакомы еще со Спрингфилда, он был внимателен и почтителен, и первая леди страны решила отблагодарить своего попутчика тем, что подвезла его в своей карете до дома. Карл Шурц говорил потом, что супруга президента – совершенно ошеломляющая женщина:

«За время нашей совместной поездки я узнал больше государственных секретов, чем надеялся узнать за всю жизнь».

III

Конгрессмен Шурц вряд ли заблуждался относительно глубины государственных тайн, в которые его посвятила миссис Линкольн. Муж с ней о политике не разговаривал, а все остальные посетители Белого дома избегали, как только могли. Линкольн и в самом деле приехал в Сити-Пойнт не только для того, чтобы развеяться. Прежде всего, он собирался поговорить с Грантом. Генерал получил твердые инструкции ни в коем случае не вступать в переговоры с Робертом Ли – кроме разве что обсуждения условий капитуляции. До Линкольна дошли слухи о том, что заместитель Гранта, генерал Орд, говорил частным образом с заместителем Ли, генералом Лонгстритом, и вроде бы речь шла о перемирии.

Президент это запретил – никакого перемирия, только сдача. Грант не спорил – его не зря прозвали «Безоговорочной капитуляцией». Далее Линкольн перешел к дружеской беседе с Уильямом Шерманом, и тот вполне мог заключить, что беседа начинает носить не такой уж дружественный характер.

Президент выражал свою радость по поводу того, что ему представился случай повидать «героя Запада», но он «…выражал недоумение…» – что, собственно, генерал Шерман делает здесь, в Сити-Пойнт? Разве ему не следует быть на месте? Южная Каролина, конечно, разбита и подчинена, но в Северной Каролине все еще действует армия Конфедерации под командой Джозефа Джонсона – разве ее не следует уничтожить?