В принципе, я не против. Понимаю. Хуже одинокой старости, ничего нет… Но если ты возьмешь фамилию Рийден, я этого не переживу!

– Ну, а что ты предлагаешь? Ему стать Пазевским, как твой отец, или Хидновым, как мой? – вспылила Лина.

– Я полагаю, наша Линочка станет Данисенко, как ее матушка, а потом меня усыновит! – пошутил Рийден.

Татьяна грустно улыбнулась, молча пожала плечами и вышла.

Алкис и Эвелина смотрели ей вслед, как завороженные – они понимали, что не только она, но и весь тот мир, к которому они так привыкли, и с которым так сроднились, скоро уйдет из их жизни, и в него они больше никогда не вернутся…

– А не боишься, Ал, что нас поставят к стенке? Пришьют статью. Это же, действительно, контрабанда в особо крупных размерах? – слегка заикаясь, пролепетала Эвелина.

– Не боюсь… Я привык находиться на шаг от смерти. Раньше – на войне. А теперь? Да почти все операции, которыми я руковожу, не менее опасны.

– Я тоже не боюсь… Памятник на местном кладбище мне должны были водрузить еще в прошлом году. Я была к этому абсолютно готова. Так что теперь мне бы только поглядеть на внука, и я свободна. Таня в положении. Недавно сменила фамилию на Урманова. В общем, еще полгода, и я буду готова к любым действиям.

– Как думаешь, Лина, у нас все получится?

– Завтра я тебе на это отвечу. Сейчас поужинаем с Таней и Исой, а после я глотну свое зелье. Судя по аннотации, я давно должна была превратиться в Пифию. А она, как известно, было великой провидицей. Хотя, что кокетничать. Я, конечно, предпочла бы остаться. Жить с тобой в столице и, главное, работать в Институте Искусств. Но кому там нужна мать воинствующей сионистки, которую со скандалом выпроводили из Союза? Только поэтому и думаю о побеге… К сожалению, все мы идем не теми дорогами, которые нам нравятся. Идем пока есть силы туда, куда приказывает Создатель. Ничего не видим. Даже его лик не разглядим. То ли это Христос, то ли Зевс, то ли Будда, то ли Аллах, то ли Яхве… Даже этого нам знать не дано…

– Но это же прекрасно, Лина! У человечества есть выбор! Это же лучше, чем те боги, которых мы знали в лицо! Что может быть страшнее, чем поклоняться тем рожам, которые мелькают на плакатах последние полвека?

– Так хочется света, Алкис, настоящего света. Да где его возьмешь? Лично я нахожу его только в искусстве. А здесь, куда не глянешь, везде мрак. Даже в семье… Лена сбежала за тридевять земель… А теперь и Танечка на меня сердится.

– У них своя жизнь, Лина. А на Таню не обижайся… Все дети таковы. Вот и сын Исмаила на отца дуется. Ты сама мне рассказывала. Из-за его женитьбы забрал семью и переехал на квартиру матери. А Таня и Мурад так кипятятся оттого, что счастливы. Вошли во вкус, потому и хотят все на свете в полном комплекте. Здоровы, любимы, при деньгах и при хорошей работе… Так им еще и нас подавай! В полное распоряжение! Обычный молодой максимализм. Так что поверь, у них все в ажуре! Ну, а мы? Посмотри на нас! Разве наши лица не освещает любовь?

– Мы с тобой, дружок, старые авантюристы, а не служители любви!

– Служители Венеры? Ты это имеешь в виду? – пробормотал Алкис, целуя Лину в шею.

– Отстань, Рийден, я говорю не о том… У тебя только одно на уме! И вообще… Кроме секса, контрабанды да пистолетов в твоей голове нет абсолютно ничего! И как это меня угораздило спутаться с таким солдафоном?

– Что сделано, то сделано, уважаемая Эвелина Родионовна… Менять тебе меня уже не на кого! Давай-ка лучше попросим у Исы машину и поедем за город в пустыню. Сейчас она необыкновенно хороша. Уже темнеет, а ночью там такие звезды… Глаз не оторвешь…

Эвелина только грустно улыбнулась и замолчала.

В тот вечер ни Лина, ни Алкис никуда не поехали. Просидев с час за столом, они проводили домой Таня и Исмаила, а сами остались сумерничать. Стоял тихий летний вечер. Сладко пахла «ночная красавица». В траве стрекотали кузнечики, а в арыках в брачном экстазе заходились лягушки. Пронзительные звуки азиатской ночи воцарялись над городом, а вдали, над пустыней, тревожными факелами начинали пульсировать огромные, словно костры небожителей, звезды.

Ночь прошла так, как и предполагала Эвелина. Проявив себя женщиной, достойной любви такого обаятельного мужчины, каким считал себя Алкис, она дождалась, когда тот уснет. После этого Лина ушла к себе в кабинет, приняла несколько капель яда и улеглась на диван…

… Как и год назад, она увидела себя прекрасной Европой. Жила она вместе со своим супругом Астерием, и они были столь богаты, что в зале для приемов держали большую краснофигурную вазу, до краев заполненную золотыми червонцами. В принципе, Эвелина была довольна такой жизнью. Однако в этот раз ей почему-то было скучно, и она решила полюбоваться на свои чертоги. Пройдясь по апартаментам, она подошла к выходу и увидела, что над ним огненными буквами сияет надпись: «Милениум». Рядом стояла Пифия, облаченная в черное.

– Ты, Эва, выйди и погляди, что там происходит. Мне туда нельзя. Позже, когда свидимся, все расскажешь! – приказала провидица.

Эвелина, перепуганная нежданной встречей, повиновалась. Она отворила дверь и переступила порог.

Ее глазам предстала удивительная картина: огромный заснеженный город, окутанный туманом, а над ним безбрежное ночное небо, усыпанное алыми звездами. Туман быстро рассеялся, и Эвелина разглядела у своих ног синее озера, окруженное сугробами. Над ним клубился пар, и Лина сообразила, что вода там теплая. Внезапно из его глубин стал медленно подниматься огромный белоснежный храм, увенчанный золотой маковкой с золотым крестом. Эвелине показалось, будто эти мгновенья длятся невероятно долго. Столь долго, что за это время она успела превратиться в настоящую старуху. От этого ей стало не по себе, и она поспешила войти внутрь.

В храме горели свечи. Благостные песнопения неслись под купол. Неожиданно, Лину кто-то окликнул. Она повернулась, и увидела Таню. На вид ей было уже за пятьдесят. Улыбаясь, она подошли к матери и сказала, что недавно купила за городом большой дом.

– Выбирал его и торговался Исмаил. Сейчас в нем живем мы все. Табором. Я с Исой и детьми, да Леночка. Она недавно потеряла мужа. Именно она и настояла, чтобы мы поселились под одной крышей. Решила, что теперь нам надо держаться друг друга. Ну а я специально приехала сюда, чтобы встретиться