– А может не ко мне? – обернулся к ней малорослый крестьянин.

– А куда тогда?

– У нас тут знахарка есть.

– Ведьма?

– Нет. Не ведьма. Знахарка.

– Ну давай к ней, если недалеко. Надеюсь, она поумней тебя будет.

– Ага. Недалеко… Да вон ее дом. Уже отсюда видно, – он вытянул руку и едва не уронил Миру.

– Ладно, ладно. Шагай. Там разберемся.

Маленький домик знахарки был переполнен летом.

Здесь было тепло, даже жарко. Остро пахло свежескошенным сеном, травой, цветами и хвоей. Пахло нагретой на солнцепеке пылью и дубовыми листьями. Медом и грибами, земляникой и брусничным листом. И еще много чем пахло. Пахло так, что свербило в носу и нестерпимо хотелось чихнуть…

Уличная дверь была не заперта – видимо, она никогда не запиралась, по крайней мере, невысокий мужичок, несущий Миру, не мешкая, по-хозяйски толкнул дверь и вошел в темные сени, где все стены были сплошь увешаны бессчетными пучками сухих трав. Дверь захлопнулась. Стало еще более тесно и темно – казалось, что они очутились внутри стога сена, разом ослепнув и оглохнув. Но каким-то образом крестьянин сумел найти вход среди всех этих травяных веников. Чувствовалось, что он здесь бывал уже не раз.

Они очутились в крохотной комнате, где было страшно повернуться, так много кругом находилось всяких полочек, этажерок, столиков, уставленных какими-то горшочками, баночками, тарелками. Как и в сенях, все стены здесь были завешаны травами. По подоконникам был рассыпан лук, над печью висел чеснок.

– Зверобой, мята, чистотел, береза, крапива, можжуха, цмин, подорожник, лебеда… – быстро бормотала ведьма, поворачивая голову, осматривая стены. – Здесь есть почти все! Но где сама хозяйка?

– Она живет наверху, – крестьянин присел, аккуратно опустил Миру на пол.

– Наверху?

– На чердаке, – пояснил он и показал пальцем на потолок.

– Что вы хотите? – на верхнюю перекладину приставной лестницы, которую ведьма сперва и не заметила, встали босые ноги. Из квадратного отверстия в потолке высунулась женская голова. – Здравстуй, Каген. Кто это с тобой?

– Привет, Ршина, – поздоровался крестьянин. – Это ведьма. Я не знаю, как ее зовут. А эту женщину покусал волк. Может она уже умерла?

Знахарка всмотрелась издалека.

– Это Мира, я знаю ее. Она из деревни у начала дороги… А ты кто, ведьма? Откуда?

– Не время говорить, ты должна ей помочь.

– Что я могу сделать?.. – Знахарка спустилась на две ступени, какое-то время с брезгливым интересом разглядывала ведьму, словно некое омерзительное, но любопытное насекомое. – Кровь, как я вижу, ты уже остановила. Заговорила, наверное? И усыпила ее, верно?.. Теперь остается только ждать… А она жива, ты уверена?

– Жива. Но если ты не можешь ей помочь, то это сделаю я, – ведьма выступила вперед. – Мне нужен прокаленный пепел, горячая вода, дымянка, гречавка, ромашка…

– Здесь я распоряжаюсь, – холодно сказала знахарка, – это мой дом.

– Конечно, но мы должны ей помочь.

– Ты ей уже помогла. А сейчас уходи. Оставь ее и уходи.

– Но… Но почему?

– Ты чужая здесь.

– И поэтому ты меня гонишь?

– Ты ведьма, – Ршина словно бы с отвращением выплюнула это слово.

– А ты?

– Я травница. Знахарка.

– Я тоже. – Ведьма с трудом сдерживала закипающую злость.

– Нет, не тоже. Уходи. Чем быстрей ты уйдешь, тем скорей я вычищу раны Миры.

– Значит так?

– Именно.

Они с неприязнью уставились друг на друга, скрестили взгляды. Старая седая ведьма и средних лет женщина, лицо которой было изъедено оспинами, а волосы по-мужски коротко острижены.

Серый крестьянин кашлянул, напоминая о себе.

– Ладно, – сказала ведьма, – я ухожу. Все равно я не собиралась здесь задерживаться.

– Вот и славно.

– Но прошу тебя, позаботься о Мире как следует. Она была добра ко мне… Ты знаешь, что надо делать.

– Я знаю, – холодно подтвердила знахарка.

– Волк был здоров и не мог передать ей свои болезни.

– Это был твой волк, – не то спросила, не то утвердила Ршина.

Ведьма помедлила, не зная, что сказать. Медленно произнесла:

– Не совсем…

– Так я и знала! – фыркнула знахарка. – Уходи! Ты искалечила Миру, а теперь учишь меня, как надо ее лечить.

– Это не я! – повысила голос ведьма.

– Уходи! Убирайся! Прочь!

– Да кто ты такая?! – ведьма стиснула челюсти, сделала шаг к лестнице, на перекладинах которой сидела знахарка. – Что ты о себе думаешь!?

– Вон!

– Никто не смеет так говорить со мной! – Она сжала кулаки, стиснула зубы.

– Выметайся!

– Да ты!..

Каген-коротышка громко всхлипнул, словно готовясь разразиться рыданиями. Женщины одновременно посмотрели на него. Пока они ругались, он отступил в дальний угол и съежился там в тени, среди травяных веников, дрожа от страха.

Глядя на него, ведьма вдруг поняла, что секунду назад была готова совершить убийство. Она глубоко вздохнула, медленно выдохнула. Прислушалась к биению сердца. Заставила его стучать чуть медленней, немного тише…

– Уходи, – тоном пониже, но все так же непреклонно сказала Ршина.

Ведьма посмотрела в сторону Миры, затем перевела взгляд на знахарку. Напомнила:

– Дымянка, гречавка, ромашка…

– Уходи, я знаю, – Ршина властно указала на выход.

– Надеюсь больше тебя не увидеть, – сухо сказала ведьма.

– Буду рада этому.

Ведьма перешагнула порог, с грохотом захлопнула дверь за собой.

Проскрипели половицы в сенях.

Ршина быстро спустилась с лестницы, подошла к окну и смотрела, как не оборачиваясь уходит прочь непрошенная гостья.

– Почему ты ее прогнала? – жалобно спросил забившийся в угол Каген. – Зачем ты с ней так разговаривала?

– Запомни, Каген, – наставительно сказала знахарка, не отрываясь от окна, – ведьмы еще хуже, чем маги. И, кроме того, скоро полнолуние… Я должна была прогнать ее.

– Но я так испугался.

– Я тоже. Это не простая ведьма. Она что-то несет в себе… Ладно, поставь кипятиться воду, пора браться за лечение.

– Она выживет?

– Мира? Должна. Кровотечения нет – это самое главное. А раз уж она пережила сегодняшний день, то, думаю, проживет и еще много лет. Только вот ее рука… Боюсь, она не будет работать как раньше. Проклятая ведьма! Всегда от них одни неприятности…