— Джек! — завыл он. — Джек! Джек!

— Держите же его! — и Гарднер со всего размаха всадил иглу вплечо Волка.

Волк, откинув голову, обмяк.

«Я убью тебя, негодяй, — внезапно подумал Джек. — Убью тебя,убью тебя, убью тебя…»

Кейси сильным ударом разбил Волку нос, и кровь брызнула напол. Множество рук держало бунтаря, и Волк уже не мог сопротивляться. Вокругмелькали перепуганные лица наблюдавших за этой сценой мальчиков.

— В карцер! — загремел голос Гарднера. — А ты, мистерПаркер… может быть, ты теперь скажешь мне, где мы встречались?!

Джек, ни слова не говоря, глядел себе под ноги глазами,полными слез бессилия и ярости.

— Итак, в карцер! — уже спокойнее сказал Гарднер. — Когда онзапоет, ты почувствуешь себя по-другому, мистер Паркер. Совсем по-другому.

И Гарднер вышел.

Когда Джек и остальные мальчики шли к заутрене, Волк все ещесидел в карцере. Солнечный Гарднер с иронией поглядывал на Джека: «Ну, так какже, мистер Паркер?»

«Волк, это моя мать, моя мать…»

И днем Волк еще оставался под замком. Проходя мимо карцера,Джек заткнул руками уши, чтобы не слышать его стонов.

В этот момент его окликнул Сонни.

— Преподобный Гарднер ожидает тебя в конторе, чтобывыслушать твое покаяние. И он велел передать, что выпустит этого дурака в ту жеминуту, как только услышит от тебя то, что ему хочется узнать.

На лице Сонни читалась явная угроза.

— Я не могу сказать ему то, что он хочет услышать, — ответилДжек. Внезапно он сильно толкнул Сонни в грудь. Тот отлетел назад, нелеповзмахнув руками.

— Ладно же, — заявил Сонни, выпрямившись. — И ещепреподобный Гарднер велел передать, что твой дружок страдает из-за тебя.

— Я отлично знаю, из-за кого он страдает.

И все же в ушах Джека все время звучали стоны Волка…

К обеду Волк затих, и Джек понял, что по приказупреподобного Гарднера его выпустили из карцера, чтобы своими стонами он непривлек ничьего внимания.

Волк лежал на кровати в их комнате. Он слабо улыбнулсявошедшему Джеку.

— Как твоя голова, Джек?

— Как ты, Волк? Все в порядке?

— Я стонал, а ты не помог мне…

— Волк, прости меня, — взмолился Джек. Волк выглядел странно— он был белым, как мел.

«Он умирает, — подумал Джек. — Нет, — поправил он сам себя.— Волк начал умирать с того момента, когда они удрали из Территорий от Моргана.Но теперь он умирает быстрее. Слишком белый… но…»

Руки и ноги Волка теперь покрывала густая шерсть, которойеще два дня назад не было.

Джек высунулся в окно и взглянул на Луну. С предыдущегополнолуния прошло всего семнадцать дней…

— Еще не время для Перемен, Джеки, — сухо сказал Волк. Этобыл голос инвалида. — Но в этом ужасном месте я начал меняться преждевременно…

— Гарднер назначил цену за твое освобождение, но я не смогзаплатить ее. Мне хотелось, но… Волк… моя мать…

Голос Джека захлебнулся в слезах.

— Тсс, Джеки… Волк знает. Волк все знает…

Волк улыбнулся своей ужасной улыбкой и взял Джека за руку.

Еще одна неделя в Солнечном Доме. Приближалось полнолуние.

В понедельник сияющий Гарднер велел мальчикам склонитьголовы и поблагодарить Бога за исцеление их брата Фердинанда Янклоффа. Во времялечения Ферд обратился душой к Господу, сказал преподобный Гарднер, безмятежноулыбаясь. Он позвонил родителям и сказал, что просто мечтает служить Господу, иродители забрали блудного сына домой. Умер и похоронен на полях Индианы… или вТерриториях, куда никакая инспекция не в состоянии добраться.

Во вторник непрерывно шел дождь. В этот день никто неработал. Большинство обитателей Солнечного Дома отсыпались, но для Джека иВолка, конечно же, нашлось занятие. Волк чистил чулан. Джек убирал в туалете.Мальчик размышлял, что Кейси и Варвик, приказавшие ему выполнять эту грязную,по их мнению, работу, никогда, очевидно, не сталкивались с мужской уборной в«Оутлийской Пробке».

В среду появился Гек Баст с рукой на перевязи.

— Доктор сказал, что я уже никогда не смогу ею пользоваться,как раньше, — бросил он Джеку. — Не сомневайся, ты и твой приятель поплатитесьза это. И очень скоро…

— Ты хочешь, чтобы то же самое случилось и со второй твоейрукой? — спросил его Джек… но на самом деле он испугался.

— Я не боюсь его, — ответил Гек. — Преподобный Гарднерразрешил нам разделаться с вами, независимо от того, скажешь ли ты ему то, чтоон хочет знать, или нет. Помни об этом, красавчик.

И Гек улыбнулся.

Со времени этого короткого разговора прошло всего шестьчасов. Прозвонил колокол, сзывающий всех на покаяние. Волк крепко спал, неслыша гулких ударов.

Что они сделали с его другом в карцере? Да нет, карцер тутни при чем. Виновен даже не Солнечный Дом. Причина кроется во всем этом мире.Волк просто тоскует по дому. Он перестал смеяться и редко улыбается. Силыпокидают его.

«Скоро это случится, Джеки. Я умру. Волк умрет».

Гек Баст сказал, что не боится Волка; казалось, изувеченнаярука Гека — это последнее, на что способен Волк.

Звонил колокол. …Этой ночью, в четыре утра, когда Волкзабылся тяжелым сном, дверь их комнаты открылась и вошли Сонни и Гек. Ониповели Джека в контору преподобного Гарднера.

Гарднер сидел при полном параде на краешке стола. Позадинего висела картина, изображающая переход Иисуса через Галилейское море. Справатемнело окно, через которое было видно студию Кейси. В руке Гарднер держалтяжелую связку ключей, которой он поигрывал во время разговора.

— Ты еще ни разу не покаялся, Джеки, — мягко обратился он кмальчику. — Покаяние облегчает душу. Не покаявшись, мы не будем спасены.

— Мне не в чем каяться перед Вами, — резко ответил Джек.

— Думай, что говоришь, болван! — крикнул Сонни. — Мы сумеемпостоять за своего благодетеля!

— Да снизойдет на тебя Божья благодать, Сонни, — кроткосказал Гарднер, и вновь обратился к Джеку.