— Ты прав, но ее, похоже, сразу сбили насмерть, — сказала Анна. — В таком случае она была уже мертва. А полиция разрушила бы жизни тех, кто случайно сбил ее. Поэтому ты, наверное, можешь просто оставить это дело?

Флюгер уставился в пол. Анна попыталась понять, насколько ее слова тронули его. Ей показалось, что она добилась своей цели. Теперь ее интересовало, уйдет ли он сразу или будет ждать следующего автобуса здесь. Может, он хотел, чтобы его подвезли?

Последнее выглядело наилучшей альтернативой.

Как она не подумала об этом раньше? Могла ведь доставить его в город, а потом вернуться.

— Давай я отвезу тебя, куда захочешь, — предложила она.

Флюгер решительно покачал головой. И Анна почувствовала, как уже появившаяся у нее надежда погасла. А ведь это было бы идеальным решением.

— У меня кое-что не складывается, — сказал он. — Поджог, твой исчезнувший муж и та женщина. Во всем надо разобраться до конца, ты же понимаешь?

— А ты действительно уверен, что произошел поджог? — спросила Анна. — Потому что все остальное лишь несчастья, никак друг с другом не связанные. Это просто твои фантазии. Все, чего я хочу, так это заботиться о моих детях и находиться рядом с ними. Это мое единственное желание. Особенно после столь жуткой осени. Мне очень жаль твой дом, но ты уже достал меня. Я просто хочу быть с моими детьми.

Флюгер снова покачал головой.

— За смерть той женщины кто-то должен ответить, — сказал он. — Она ведь тоже человек.

Анна уже с трудом сдерживала себя, она боялась потерять самообладание в любую минуту.

— Моего сына должны обследовать, у него подозревают аутизм, — сказала она. — Ему необходимы тишина и покой. Я не могу предстать перед судом сейчас.

Их взгляды встретились. Впервые Анне показалось, что она увидела некое подобие сочувствия в его глазах.

В установившейся тишине они оба услышали, как диктор местных новостей начал рассказать новые подробности о происшествии со сбитой на лесной дороге женщиной:

— Полиции наконец удалось установить ее личность. Как выяснилось, она была одинокой, не имела родственников и оставила предсмертную записку, где рассказала о своем намерении броситься под машину на той же самой дороге, где ее муж ранее погиб в результате трагического несчастного случая. Только когда…

Судя по всему, почтальон обратил внимание на то, что из почтового не забирали газеты. Флюгер и Анна слушали, стараясь не пропустить ни слова.

— Однако полиция по-прежнему разыскивает водителя, который подозревается…

— Самоубийство? — пробормотал Флюгер.

Анна не знала, что ей думать или чувствовать. Она все еще не могла поверить, что речь шла о заурядном суициде, при мысли обо всех последовавших ужасных событиях.

— Хочешь продолжить разговор? — спросила она.

Флюгер выглядел ошарашенным, но кивнул и направился к двери.

— Подожди здесь, — сказала Анна. — Мы можем поговорить на кухне, если у тебя еще осталось такое желание.

Он не обернулся, но она могла видеть, как он покачал головой. Новость явно шокировала его.

За окном шел дождь, и Анна подумала, что осень в этом году выдалась сырой и холодной.

— Останься здесь, — сказала она.

Страх возрастал. Еще мгновение назад ей казалось, что она сможет предотвратить катастрофу, но теперь все резко изменилось. Неужели он не мог просто остаться на месте? Зачем только ему понадобилось болтаться по дому.

Она молила Бога, чтобы Флюгер подчинился ей и не пошел в гостиную. Если бы они только расположились на террасе, она бы, пожалуй, смогла не допустить этого.

— Вернись, — попросила она. — Пожалуйста, вернись.

Флюгер не подчинился. Вместо этого он повернул в сторону комнаты, а Анна поспешила в прихожую.

Она схватила старую биту для лапты, которая стояла в корзине с мячами, теннисными ракетками и спущенными надувными игрушками для купания.

Флюгер уже прошел достаточно далеко в гостиную и вздрогнул, увидев ковер на полу, поскольку он явно заметил торчавшие из него ноги Юхана. Анне нужно было поспешить и, чтобы собраться с силами, она постаралась представить себе Сири и Сикстена. Ей требовалось сделать это ради них.

Четверг, 7 ноября

Детский психолог чесал бороду, и перхоть падала на его темный свитер.

— Сикстен, — сказал он таким тоном, что имя ее сына прозвучало немного странно. — Как, по-вашему, он воспринял исчезновение отца?

Анна вздохнула и посмотрела в окно, находившееся за его спиной.

— Я не знаю, честно говоря, — призналась она. — Но он не выглядит особенно радостным.

— Не выглядит особенно радостным? — сказал психолог и, хмыкнув, сделал пометку в своих бумагах.

Она ненавидела, когда он издавал этот звук. Ей стало интересно, как он вел себя во время секса. И сама немного смутилась этой мысли.

Психолог повторил свой вопрос.

— Извините, но с чего ему радоваться? То же самое ведь касается всех нас, — сказала она.

— Да, конечно, — согласился он и снова хмыкнул.

Потом они посидел молча.

— Я не знаю толком, что мне сказать, — продолжила Анна с раздражением, которое ей самой показалось слишком заметным. — Естественно, он теперь почти не отходит от меня, но ведь то же самое касается и Сири. Он писается. Оставлять его в садике стало ужасно трудно. По словам персонала, он все чаще закатывает истерики…

— Вы оказались в очень специфической ситуации, — заявил психолог с таким видом, словно этот вывод родился в результате серьезных раздумий. — Вы помните, о чем мы говорили в прошлый раз?

— Вы сказали, что нам надо свести к минимуму любые причины для расстройств и волнений.

— Помимо неприятной ситуации с вашим мужем, вы думаете, вам удалось последовать моему совету?

Анна чуть не расхохоталась, но смогла удержать себя в руках. Иначе он обо всем догадается.

— Ну да, я старалась делать все, как вы сказали. И в общем мне это удалось. Пусть было нелегко, но такие причины я сумела устранить.

— Все?

— Да, все.

— Вы не могли бы рассказать, что именно имеете в виду?

— Ну, я могу утверждать, что мне удалось положить конец кое-каким не слишком важным отношениям, — сказала она.

— И какого рода отношения? — спросил психолог и наклонился вперед. — Вы можете объяснить подробнее?

— Нет, скажу лишь, что они забирали больше энергии, чем давали.

— Что это означает?

— Такие, которые отбирают время у детей, например. На них тратилось слишком много мыслей и сил.