добиться того, что он хотел, и она продала ему права на съемки полнометражных и ТВ-фильмов по его произведениям. На протяжении последующих трех лет Розенблюм понял, что интерес снять по роману фильм есть, но он никак не мог найти режиссера и продюсера, которые взялись бы за проект и осуществили его до конца 1984-го, не нарушив контрактных договорных обязательств о том, что картина не должна быть похожа на научную фантастику в «Звездных войнах» или на «2001 год: Космическая одиссея»37. Лишь в октябре 1983 года Розенблюм договорился с английским режиссером Майклом Рэдфордом и продюсером Саймоном Перри, которые только что закончили картину «В другое время, в другом месте». Летом 2018-го семидесятидвухлетний режиссер рассказывал: «У нас не было никакой гарантии в том, что картина выйдет до конца 1984-го, поэтому начинать надо было не откладывая в долгий ящик»38.

Они не стали терять времени. К Рождеству 1983 года Рэдфорд написал сценарий, а Перри добыл шесть миллионов долларов у компании Ричарда Брэнсона Virgin Films. Режиссер и продюсер решили, что роль Уинстона должен сыграть британский актер Джон Хёрт, у которого был вид перманентно больного простудой человека, которому к тому же есть что скрывать. Рэдфорд говорил: «Хёрт был идеален для этой роли. У него был вид голодного человека со сложным характером. На самом деле Хёрт – очень спортивный человек, просто у него такой образ. К счастью, Хёрт оказался фанатом Оруэлла и уже давно мечтал сыграть роль Уинстона». Актер говорил: «Оруэлл поддерживает то, что ты сам инстинктивно чувствуешь». На роль Джулии взяли Сюзанну Гамильтон, игравшую в кино еще в детстве. В The Guardian писали, что на роль Большого Брата выбрали комика с пронзительным взглядом Боба Флага. С О’Брайеном оказалось сложнее: Шон Коннери был занят, Марлон Брандо предсказуемо оказался слишком дорогим, Пол Шофилд сломал ногу. Съемки шли уже несколько недель, когда режиссеру удалось выманить с Гаити Ричарда Бёртона, который к тому времени решил выйти на пенсию. Это была последняя роль Бёртона, в августе 1984-го он умер. Режиссер говорил, что для съемок комбинезон Бёртона шили на заказ на лондонской улице портных Savile Row. Рэдфорд вспоминал: «Это был удивительный актер. Единственное, что мне приходилось делать, это просить его играть чуть помягче». Логика О’Брайена показалась Бёртону очень убедительной. Актер говорил: «Меня пугает то, что мне совершенно серьезно начинает казаться, что все, что я говорю, чистая правда»39.

Когда Рэдфорд подростком читал роман, он уже знал, как все должно выглядеть. В романе описано несколько незабываемых сценических картин, а использование писателем новостных радиотрансляций и плакатов для рассказа истории стали стандартными инструментами для передачи общества недалекого будущего. Режиссер говорил: «Телекраны были для меня шоком. Они были огромными. Но очень помогли, потому что давали возможность одновременно вести две нити повествования». Режиссер использовал заднюю проекцию для создания эффекта огромных экранов. Рэдфорд разработал флаг, герб и приветствие людей. В работе он использовал кинохронику времен войны, текст к которой писал поэт Дилан Томас, работавший в министерстве информации. Объясняяя использования ретро-моды и старой технологии, режиссер говорил: «Это параллельная вселенная 1984-го, придуманная в 1948 году». Для создания холодной и «бесцветной» картинки оператор Роджер Дикинс использовал новый технический процесс. Обычно нитрат серебра при проявке вымывают из пленки, чтобы цвета стали ярче, но оператор его оставил. Режиссер говорил: «Мне было важно создать мир, в который люди могли бы поверить»[67].

Дэвид Боуи узнал о съемках фильма и встретился с режиссером и продюсером для обсуждения возможного написания саундтрека. На встрече Боуи говорил об «органической музыке», и никто не понимал, что он имеет в виду под этим термином. Режиссер хотел, чтобы Боуи сделал для саундтрека хит, но Брэнсон нанял для написания хита синти-поп дуэт Eurythmics, имевший контракт с Virgin Records. Рэдфорд узнал об этом слишком поздно. В итоге в картине использован сомнительный сингл группы Sexcrime, а вот музыка Доминика Малдауни действительно обеспечила поддержку фильму, который было нелегко продать.

Рэдфорд вспоминал: «В целом оценка профессионалов сводилась к тому, что наша картина не будет успешной, так как в фильме нет хеппи-энда. И на самом деле мы экранизировали даже не роман, а огромное эссе. Нам говорили: «На фильм придут люди в возрасте старше тридцати пяти, которые знают, кто такой Оруэлл. Зрителей будет мало». Однако результат проката нас удивил, и зрители были очень молодыми. Почему? «Потому что это фильм об отчаянии. А молодежь любит отчаяние».

Перри вспоминал: «Мы чуть не сломались от возложенных на нас обязательств сделать все правильно»40. И действительно, картина смотрится и ощущается так, как читатель романа может себе его представить. За исключением песни Eurythmics, в картине нет никакой привязки ко времени. В то время как Рэдфорд снимал эту картину, другие творцы создавали другие утопии, отразившие дух 1980-х: «Лига выдающихся джентельменов», «Рассказ служанки», «Бразилия».

Было бы неправильно утверждать, что во время работы над кинокартиной «Бразилия» Терри Гиллиама вдохновил роман «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый», потому что режиссер тогда эту книгу не читал. Скорее Гиллиама вдохновило общие веяния в массовой культуре и идея романа «Тысяча девятьсот восемьдесят четвертый»: «Представление, атмосфера, чувства, возникающее после разговоров в колледже о “1984”»41.

Когда в конце 1970-х режиссер начал разрабатывать идею, то рабочими названиями картины были «Министерство» или «1984». Второе название было кивком в сторону Феллини и Оруэлла. Гиллиам так рассказывал писателю Салману Рушди: «Картина “Бразилия” – продукт своей эпохи, ощущение приближения и нависающего присутствия 1984 года… Но Майкл Рэдфорд уже снял “1984”, и я остался у пустого корыта»42. О том, какой будет картина Гиллиама, можно судить по ее рабочим названиям: «Министерство пыток» и «Как я научился жить с системой». Лишь позднее картина получила название «Бразилия» по названию использованной в ней песни.

Гиллиам позаимствовал у Оруэлла кое-какие важные детали. Бюрократ Сэм Лоури (Джонатан Прайс) и водитель грузовика Джилл Лэйтон (Ким Грейст) находятся в отношениях, чем-то напоминающих отношения Уинстона и Джулии. В министерстве информации используют «технику добывания информации» (пытки). Название официального бланка звучит 27B-6, что является отсылкой последнему адресу Оруэлла в Лондоне: Канонбури-Сквер, 27b. Картина Гиллиама повествует не о тоталитаризме. В ней нет диктаторов и фанатиков, только менеджеры-бюрократы и наемные сотрудники госаппарата. Идея картины зародилась в голове режиссера, когда он прочитал исторические документы о процессах над ведьмами в XVII веке, в которых было написано, что за пытки и казнь с жертв брали деньги. Абсурдная жестокость государственного насилия вдохновила режиссера на