Раньше такими вещами всегда занимался Ханс. Теперь, когда его нет, все приходилось делать самой. Так я и поступала. Проблема заключалась в том, что Ханс делал меня слабой. Но я не могу позволить себе быть слабой, я должна быть сильной. Ради моего ребенка. Ради себя самой. И теперь я сильная. Сильнее, чем кто-либо может себе представить.

Лучше бы Ханс не вставал между мной и моей дочерью. Не следовало ему принимать любовь, которая предназначалась для меня. Не надо было убеждать ее переехать в Стокгольм и оставаться там на все лето.

Мне пришлось отделаться от него.

И с его последним вздохом улетучилась моя слабость. По его глазам я увидела, что он все понял. Это был его последний подарок мне.

Перед выходом припарковался огромный джип. Из него грохотала музыка. Так называемая музыка. Больше всего это напоминало вопли из преисподней. У машины стояла молодежь – нахальные парни, легкомысленно одетые девки. Они пялились на меня, когда я выходила, строили гримасы и смеялись.

Мне навстречу пошел молодой парень с надетой козырьком назад кепкой. Проходя, он умышленно задел меня плечом.

– Смотреть надо! – сказала я.

Он сердито взглянул на меня, словно это я виновата. Потом показал мне средний палец и обозвал плохими словами.

Проглотив обиду, я пошла дальше.

Сопляк невоспитанный.

Я подошла к станции самообслуживания за углом и наполнила канистру водой. Она была тяжелой, била меня по ногам при каждом шаге. Остановившись, я перехватила ее другой рукой.

Наконец вернулась к машине. В ней никого не было.

Изабелла

Я вижу, как они зашли обратно на заправку. Мне удается открыть дверь машины и выбраться. Сердце отчаянно колотилось, кровь грохотала в ушах, как шум водопада. Тело казалось тяжелым, я еле держалась на ногах.

На парковке стояли другие машины, но в них никого не было. Чуть в стороне стоял автобус, а за ним грузовик. Я пошла в сторону дороги и помахала рукой машине, которая сворачивала в мою сторону. Водитель заметил меня. Это пожилой мужчина в клетчатой коричневой кепочке и очках в толстой оправе. Он помахал мне в ответ и проехал мимо.

Еще несколько машин проехали мимо по шоссе. Никто не видел меня, никто не обращал внимания на мои жалкие попытки помахать рукой. Я кричала «на помощь», но мой голос был слишком слаб. Пот стекал на глаза, я вытирала его рукавом. Опустив взгляд, я увидела, что на мне нет обуви. Трава, в которой я стояла, была мокрой, мои полосатые носки промокли насквозь.

Я посмотрела направо, налево. Мы могли находиться в любой точке Швеции. Красно-белые флаги с названием заправки. Площадка направо, шоссе налево, а дальше поля и луга. Чуть вдалеке – несколько домов и сараев, а за ними лес. Обернувшись, я увидела красный домик с вывеской. Прищурившись, я попыталась прочесть, что там написано. «Отель Рингарум».

Мне срочно нужно было найти кого-нибудь, кто мне поможет. Пока мама не вышла, пока не увидела меня. Я подошла к автобусу. Толстый мужчина в водительской форме закуривал сигарету. Я попросила его помочь мне. Он посмотрел на меня с подозрением и нахмурил брови. Назвал меня проклятой наркоманкой и сказал, чтобы я проваливала.

– Мне нужна помощь, – сказала я и подошла ближе. – Пожалуйста, можно мне спрятаться в вашем автобусе?

Мужчина грубо оттолкнул меня и ушел. Я упала на асфальт. От боли в ноге посыпались искры из глаз. Голова болела от ударов – мама долго била меня головой о стенку. Я попыталась подняться, но у меня совсем не оставалось сил.

– Послушай! – услышала я чей-то голос. Молодой мужчина с длинными волосами и бородкой присел на корточки рядом со мной. – Что с тобой? Что он тебе сделал?

Он положил руку мне на плечо.

– Помоги мне.

– Ты одна?

Он оглянулся, встал и посмотрел в сторону заправки.

Я схватила его за руку, притянула к себе и прошептала:

– Мне надо срочно убраться отсюда.

Он помог мне подняться.

– Машина вон там, – сказал он и указал на серебристую «вольво».

Стараясь ступать как можно быстрее, опираясь на его руку, я побрела к машине. До нее было слишком далеко. Только бы мама не увидела меня.

Он открыл дверцу, и я залезла на заднее сиденье. На переднем сидела коротко остриженная девушка азиатской внешности, она обернулась и удивленно посмотрела на меня.

– Что с тобой приключилось? У тебя такой вид, словно тебе сильно досталось!

– Ее надо отвезти в больницу, – сказал парень. – Ее побили.

– Хочешь, чтобы мы отвезли тебя в больницу? – спросила женщина.

Я покачала головой. Они начали что-то обсуждать между собой. Я умоляла их поскорее уезжать.

– Мы едем в Вестервик, – сказал он. – Поедешь с нами?

Я кивнула.

Наконец машина тронулась с места и выехала на шоссе. Я закрыла глаза и прислонилась головой к стеклу.

Стелла

Дом престарелых – большое кирпичное здание с зеленой крышей и тремя полукруглыми пристройками того же цвета. Я вошла через главный вход и прошла через следующую дверь. В стеклянной витрине лежали изделия, видимо, сделанные обитателями на каком-то кружке: прихватки, ножи для масла, настенное украшение из ткани с вышитым на нем текстом.

По всему первому этажу шел длинный коридор. Справа находились парикмахерская и маникюрный салон, слева кафе и аптека. Перед собой я увидела двери лифтов. А впереди – что-то вроде зала со столиками и стульями из светлого дерева. За большими окнами открывался вид на долину и коттеджный поселок.

Судя по информации на доске у входа, отделения находились на втором, третьем и четвертом этажах. Войдя в лифт, я поднялась на четвертый. Когда я вышла, сразу увидела, что мне навстречу бежит женщина в белых брюках и голубой форменной блузе. Она пронеслась мимо, даже не обратив на меня внимания.

Я свернула в коридор направо, спрашивая себя, зачем я, собственно, приехала сюда. Вряд ли Керстин притащила сюда Алису.

– Чем могу вам помочь?

Высокая крепкая женщина, говорящая с заметным финским акцентом, вышла из кладовой.

– Я ищу знакомую, которая тут работает.

– Кого именно?

– Керстин Карлссон.

Лицо женщины помрачнело.

– Керстин? Она здесь больше не работает.

Бейджик у нее на груди сообщил мне, что ее зовут Ритва. Она зашла обратно в кладовую. Я последовала за ней и остановилась в дверях.

Доставая из коробки бутылки с дезинфицирующим средством, Ритва продолжала:

– Она несколько раз пропускала свои смены и даже не предупреждала. А когда приходила, на нее жаловались.

– Жаловались?