– Вчера вечером?

Похоже, это произошло после того, как я позвонила Алисе.

– Все утро я видела, как она бегает от дома к машине в этом своем ужасном дождевике. Запихивала в багажник сумки и пакеты.

– Куда она собиралась ехать?

– Об этом я не стала спрашивать. Керстин не любит пустых разговоров. Ей кажется, что другие лезут в ее жизнь.

– Жаль, – произнесла я. – Мне в самом деле очень нужно с ней поговорить.

– Похоже, она не совсем в себе, – задумчиво сказала Гунилла. – По ней это заметно. Что-то бормочет себе под нос. Сидит с опущенными шторами. На работе не появляется. С тех пор, как умер Ханс, ее муж, с ней стало происходить что-то странное.

– Как грустно, – сказала я. – А где она работает?

– Работала, – уточнила Гунилла и усмехнулась. – Последнее, что я слышала, – что ее выгнали из дома престарелых. Видите ли, я знаю людей, которые там работают.

– А где это?

– Тут поблизости, – она указала рукой. – Нужно ехать дальше по Фалувеген, потом направо на Хемгатан. Там таблички, не пропустишь.

– Спасибо, – сказала я и прошла мимо нее на веранду. Когда я уже бежала по гравиевой дорожке, она вышла и закричала мне вслед:

– Эй! Но вы же не собираетесь просто так взять и уйти?

Я продолжала быстро двигаться к машине. Гунилла кричала мне вслед, требовала, чтобы я осталась. Я прыгнула в свою «ауди» и выехала задним ходом на Фалувеген. Набрала номер Хенрика, который тут же взял трубку. Я рассказала, что упустила их, что в доме пусто и все перевернуто вверх дном. Я нашла лекарства и очень боюсь, что Керстин что-то сделала с Алисой.

Хенрик считает, что я должна немедленно позвонить в полицию. Он уже связался с нашим адвокатом и умоляет меня не рисковать.

– Сначала я должна проверить одну вещь, – сказала я и положила трубку.

Изабелла

Я лежала на заднем сиденье машины. Мама сидела за рулем, она вела машину, разговаривая сама с собой, порой качала головой. До меня долетали лишь обрывки фраз.

Я выглянула в окно, но не узнала местность. Как давно мы едем? Куда направляемся? Закрыла глаза, и воспоминания всплыли, словно через запотелый несфокусированный объектив. Звук убран, все движения расплывчатые.

Мама приходит домой. Я сижу, прислонившись к письменному столу. Она видит папку, которую я нашла, видит фотографии. Она начинает кричать страшным голосом. Оттаскивает меня от стола. Бьет головой об стену, выбрасывает все из книжных полок, перевернув одну из них, и со злостью швыряет в меня книгами. Я лежу на полу, свернувшись калачиком, закрыв лицо руками, пытаясь уклониться от ударов. Мама кричит, что я сама не знаю, что для меня лучше, раз за разом вопрошает, почему я ее ненавижу, несмотря на все, что она сделала для меня. Поскольку я не отвечаю, она переворачивает стол мне на ноги. Затем, оставив меня лежать, уходит в гостиную. Включает телевизор, я слышу, как она ругается по поводу новостей, которые там передают. Она бродит взад-вперед по комнате, разговаривает сама с собой.

Вернувшись обратно, она заявляет, что я ее расстроила. Я прошу прощения, хочу задобрить ее, чтобы все снова стало хорошо. Мама говорит, что даст мне еще шанс, хотя я этого не заслуживаю. Она убирает стол, жалеет меня. Обещает, что все будет хорошо. Помогает мне лечь на диван. Делает чай, велит мне выпить. Я повинуюсь. Она гладит меня по волосам и что-то напевает. Из телевизора доносятся громкие звуки – какой-то английский сериал о жизни дворян в замке. Я отключаюсь.

Звонит домашний телефон.

Я поднимаю глаза – может быть, это Стелла? Мама отвечает, голос у нее деланный, ненатуральный. Она лжет – говорит, что меня тут нет, что я не поехала с ней домой. Говорит о Стелле, утверждает, что она опасна.

Я не раз видела, как мама сердится. Я видела, как она манипулирует другими. Но только сейчас я впервые осознаю, что она больна и уже не поправится. Это она опасна.

И она уже больше не трудится это скрывать.

Мама снова заставляет меня пить чай. Я подозреваю, что с ним что-то не так, выплевываю, когда она отворачивается. Кладу три пальца в рот, чтобы меня вырвало, когда иду в туалет.

Она выводит меня из дома к машине.

Глаза болят, свет слепит меня. Острая боль в левом бедре, куда упал стол. Гунилла и Нильс всегда топчутся на своем участке. Сейчас их не видать. Ни души, куда ни смотри.

Где вы все? Почему вы ничего не предпринимаете? Почему даете ей так поступать со мной?

Сколько раз я приходила к школьной медсестре. Синяки и раны, боль в голове и боли в животе. Настоящие и выдуманные жалобы. Почему она никак не отреагировала? Ни разу не задала мне вопроса, как дела у меня дома?

Автомобиль выкатывается на дорогу. Обернувшись, я смотрю назад в сторону дома. Что-то подсказывает мне, что я вижу его в последний раз.

Мама остановилась у заправки. Притворившись спящей, я украдкой наблюдала за ней. Выйдя из машины, она подошла к парню за кассой и что-то сказала ему. Он вышел вслед за ней. Теперь она словно переродилась – шутила, разговаривала легко и весело. Как ей это удается?

Она всегда была фальшивая. Ловко лгала, притворялась перед другими. У нее есть потрясающая способность внушать доверие. Никто не подозревает о ее истинной натуре, даже я, выросшая с ней.

Вид у парня был добродушный. Я хотела дать ему понять, от души желаю, чтобы он увидел, какая она на самом деле, понял, что она безумна. Но он только мило улыбался ей.

Керстин

Парень за кассой улыбался мне. Я тоже улыбалась ему. Сказала, что чувствую себя такой беспомощной, но у меня не работает поворотник. Не может ли он помочь мне и поменять лампочку? Я не хочу зря сердить полицию, не хочу, чтобы меня остановили.

Само собой, он готов помочь. Дело на пять минут. Сейчас у него не так много работы. Тем временем мы обменялись несколькими фразами. Я рассказала, что недавно получила машину из ремонта, но они, по всей видимости, не досмотрели с поворотником. Парень был настроен дружелюбно, готов помочь. Мы вместе посмеялись – кажется, я показалась ему приятной женщиной. Я умею быть такой, когда потребуется. Знаю, как это делается.

Он спросил, что с моей дочерью. Похоже, она крепко спала.

– Это хорошо, – ответила я. – Ей нужен отдых.

Я рассказала, что она больна.

Он пожелал ей скорейшего выздоровления.

Спасибо, наверняка она скоро поправится.

Мне не нравились взгляды, которые он бросал на нее, но я решила быть снисходительной. Он проявил готовность помочь, и теперь поворотник снова работал.

Я подошла к багажнику и взяла канистру для воды. Потом зашла с парнем в помещение заправки. Положила в корзину несколько банок консервов, расплатилась и поблагодарила за помощь.