– Только одному я доверил когда-то свою дочь, – наконец заговорил Сварг. – Это было много лет назад, но я помню его слова, будто слышал вчера. Элеутерей сказал мне, что…

– Что независимо от вашего ответа будет всегда рядом с Дафной. Что он готов отречься от всего, что имеет, перестать дышать и забыть собственное имя, но не предать чувства. – Лир сделал паузу и поднял на Сварга глаза. – Я сказал, что люблю Дафну больше, чем смерть любит отнимать жизнь.

– И слова его оказались пророческими? – Неужели на глазах Сварга блеснули слезы? – Но как же…

– Аня! – внезапно закричал Никк. – Это Гелон!

Аня повернулась и все остальные тоже встрепенулись от возгласа Никка.

Гелон. Все это время он скромно следил за происходящим. Землянка даже не удостоила его своим вниманием, ибо ничто не вызывало подозрений. Такой же, как у всех, отглаженный костюм, аккуратно подстриженные волосы, безучастное лицо с задумчивыми сероватыми глазами.

Но только Аня потянулась к Гелону мыслями, как острая боль пронзила все ее тело. Перед глазами заплясали белые пятна. Машинально схватившись за плечо Никка, чтобы не упасть, она сделала попытку заслонить разум, но не успела.

«Что ж, землянка, ты все-таки приш-ш-шла познакомиться лично? – прозвучал в голове уже знакомый голос. – Как жаль, я сегодня не в настроении».

«Смерон?»

«Рад, что ты запомнила мое имя».

«Ты умрешь сегодня, как и Хораун, Смерон!» – был ответ Никка, чье сознание, точно бетонный щит, закрыло Аню от натиска.

«И кто же будет так смел, даитьянин? Ты? Несведущая землянка? Или ложнокровный Мунвард? Я вас-с не боюсь».

«Зря».

«Вы все лишь пешки на шахматной доске, Аурион. Пешки выбывают из игр-р-ры первыми».

«Или становятся ферзями!» – собрав всю волю в кулак, Аня атаковала.

Воздух задрожал, когда стрела энергии пронеслась от нее в сторону Смерона. Серые глаза обратились парой желтых зрачков. Словно рассеивающийся туман, бесстрастное лицо Гелона медленно преобразилось, раскрывая всю правду.

Теперь болотного цвета кожа обтягивала лишенную волос голову и выпирающие скулы, от которых вниз к шее тянулась зеленая чешуя. Оскал тонких губ обнажил треугольные зубы.

Увидев все это, стоявшая рядом с Гелоном Лонна взвизгнула и, потеряв сознание, упала. Несколько других старейшин закричали, зовя стражу.

– Что за… – начал было Сварг, но замолчал, парализованный гипнотическим взглядом.

Прежде чем Аня и Никк успели среагировать, раскрытый шпион бросился к выходу, оттолкнул подоспевших охранников взмахом руки и исчез в коридоре.

«Тейн, Чарна! – мысленно позвала Аня. – Ваш выход».

Она понеслась следом за Смероном, слыша лишь, как ботинки Никка случат по полу за спиной. Что, если засада не сработает? Что, если союзник Хорауна умеет контролировать и фоморов? Что, если Чарна и Тейн не смогут выстоять? Тогда все зря. Тогда им всем конец.

Смерон миновал холл за считаные секунды и побежал вниз по широкой лестнице. Охранники разлетались, как тряпичные куклы, на его пути. А те, кто пытался подняться, застывали или бились в конвульсиях, встречая взгляд хищно горящих глаз.

Внизу лестницы был вестибюль с двумя переходами. Не раздумывая, Смерон метнулся вправо.

– Куда-то собрался? – из-за угла появился Ирней, а за ним и Чарна с Теллериндис.

Зашипев от негодования, Смерон подался налево.

– Не так быстро. – Нааек с Тейном и Шандаром встретили его там.

– О, землянка нашла друзей, – ядовито улыбнулся Смерон, повернувшись к как раз сбежавшим по ступенькам Ане с Никком. – Надолго ли?

Он вскинул зеленую руку и резко сжал в кулак. Даитьяне разом схватились за горло, их оружие полетело на пол. Телл рухнула на колени, хватая ртом воздух, Шандар припал к стене, в панике пытаясь нащупать невидимую удавку.

Аня ощутила, как и у Никка перед глазами все темнеет. Он вот-вот был готов потерять сознание. Смерон не просто душил – он безжалостно высасывал саму жизнь.

– А твои мысли, землянка, мне очень знакомы, – продолжало существо, являющееся близнецом Хорауна, разглядывая результаты своей работы. – Точно как у твоей матери.

Как у матери? Все похолодело внутри. Аня уже не понимала, были ли это отголоски чувств Никка или ее собственные. Хоть тело и не сковывали силы Смерона, Аня не могла пошевелиться, как зачарованная слушая токсичную речь.

– Для тебя это сюрприз? – театрально удивился Смерон и пнул посиневшего на полу перед ним Ирна. – Даже лучше. Знай же, что ты умрешь вместе со всеми, но сначала увидишь, как умирает мать, которая…

С отчаянным воплем Чарна кинулась вперед. Кинжал сверкнул в ее руках, и мгновение спустя под подбородком Смерона уже была ровная, глубокая полоса. Пурпурная кровь окропила его атласный костюм. Даитьяне кругом застонали, снова получив возможность дышать.

Смерон еще смотрел Ане в глаза, когда его губы искривила усмешка.

– Которая? – шепотом повторила Аня.

Продолжение ей не суждено было услышать. Взгляд Смерона устремился на нечто несуществующее вдали, высокомерная осанка ослабла, и покинутое духом тело рухнуло на пол.

«Мама, – ноющая, давно забытая боль отозвалась в сердце. – Которая… жива».

Наверху лестницы загромыхали шаги. Вниз спешили Лир с Дафной, а за ними Сварг и другие старейшины. Узрев представшую перед ними ужасную картину, все замерли.

Кашляя, даитьяне поднимались на ноги и растерянно переглядывались. С окровавленным кинжалом посреди вестибюля, подсвеченного мерцающими огнями кристаллов, стояла Чарна. У ее ног лежал мертвый Смерон.

– Мы победили? – неуверенно спросила Даф.

Никк набрал в легкие спасительный воздух и посмотрел на Аню. Но все, что она видела, была лишь маска дьявольской насмешки, застывшая на лице Смерона.

– Или проиграли.

Арка портала засверкала, когда тоннель бесконечности исказил в ней пространство. Никк невольно поежился, вспомнив, как попал на Землю впервые. Как неподвластная сила затягивала его внутрь проема, несмотря на все попытки сбежать.

«Хорошо, что сбежать не удалось».

В зеркальном зале АмараВрати перед транспасседжем кроме Никка были Аня, Лир и Шандар. Последний так умолял показать ему «ту невероятную планету», что проще было согласиться, чем выслушивать угрозы о вечной обиде.

– Вы уверены, что хотите пойти прямо сейчас? – нахмурился Лир, наблюдая, как Шан распихивает по карманам кристаллы.

– Да, – твердо сказала Аня, а в ее мыслях было даже больше уверенности, чем в голосе. – Если папа жив, я должна ему сказать, что со мной все хорошо. И пусть он меня не помнит, все равно подсознательно переживает.