— Это все? — спросила она, полагаясь на его острое чутье.

Но прежде, чем Рагнар’к ответил, в дверном проеме замелькали люди, и в камеру ворвался отряд гвардейцев, вооруженных копьями. Их возглавлял надзиратель подземелий Джост. Должно быть, он послал за подкреплением, услыхав голос дракона.

— Остановитесь! — Сай-вен подняла руку. — Возможно, входить сюда все еще опасно!

Один гвардеец вышел вперед. Женщина узнала Пай-рана, внука мастера Эдила и лейтенанта отряда мер’ай, оставленного здесь.

— Сай-вен?

— Не бойся, — сказала она, заметив подозрение, мелькнувшее в его глазах. — Магия Рагнар’ка разорвала хватку демона, завладевшего моим разумом.

Но внимательные глаза Пай-рана оставались прищуренными. И никто не опустил копий.

Она понимала опасения соплеменников. Как они могли ей доверять?

— Мы столкнулись с отрядом кровавых наездников на пути сюда, — проговорил Пай-ран. — Они сперва напали на нас, а потом ушли потайным ходом.

— С ними был Врент, капитан нашей охраны! — выкрикнул из рядов стражи один дри’ренди, и его голос дрожал от ужаса. — А второй — сын главного шкипера!

Сай-вен застонала. Если все знания Ханта станут доступны Темному Властелину, то угроза флоту, отправленному к Блэкхоллу, возрастет многократно. Удравших следовало задержать, пока не поздно.

— Я разорву магическую связь с драконом, — сказала Сай-вен. — Если вы не верите мне, то, возможно, поверите Касту.

Она соскользнула с шеи дракона на каменный пол, но продолжала касаться одной рукой чешуи, не решаясь начать. Копья и мечи следили за каждым ее движением.

Не обращая на них внимания, она повернулась к Рагнар’ку.

— Я должна отпустить тебя, мой великан.

«Родная, не уходи», — в голосе дракона слышалась глубокая печаль.

— Я должна. Мне нужно доказать, что я свободна от сималтра.

«Но, родная… Ты не свободна».

«Я распоряжаюсь сама собой!» — нахмурившись, мысленно возразила она.

«Нет, — дракон настаивал на своем. — Я чувствую смрад одной из этих тварей здесь, в каменной пещере».

— Где? — воскликнула Сай-вен.

«Здесь… — Рагнар’к ткнулся ноздрями ей в макушку. — В тебе. Она все еще жива. Тварь скрылась так, что я не могу до нее добраться, но она затаилась в ожидании».

Сай-вен ощутила горькую правду в словах дракона. Свободной она так и не стала. Хотя магия Рагнар’ка разорвала власть сималтра, но уничтожить тварь не смогла, даровав женщине лишь временную свободу. Скользкое порождение тьмы все еще сидело у нее в черепе, выжидая момент, чтобы снова завладеть ее сознанием.

Ее пальцы сжали спинной гребень дракона. Колени ее подкосились. Разорви она связь с драконом, и скрывшаяся внутри тварь перейдет в наступление. От одной мысли о том, что, освободив Каста, она утратит свою сущность, повергла Сай-вен в ужас.

— Сай-вен? — окликнул ее с порога Пай-ран, удивленный проволочкой.

— Я… — Она повернулась к соплеменнику и прошептала, чувствуя отчаянье и пустоту в душе: — Я ошиблась. Я не свободна. — Пай-ран нахмурился, услыхав ее. — Прикажи четырем воинам окружить меня с копьями. Нельзя позволить мне сбежать.

— Не понимаю.

— Когда я отпущу Рагнар’ка и верну Каста, — покачала головой Сай-вен, — я вновь буду одержима.

— Тогда не отпускай дракона, — побледнел Пай-ран.

— И мы навеки останемся в темнице? — Сай-вен обвела вокруг свободной рукой. — Рагнар’к не пройдет в двери.

— Должен быть какой-то способ…

— Вот пускай Каст его отыщет, — она прижалась лбом к морде дракона.

«Оставайся со мной, — попросил ее огромный зверь. — Я проломлю выход из каменной пещеры. У меня сильное сердце, а когти еще сильнее».

«Я не сомневаюсь в силе твоего сердца, мой великан, — женщина улыбнулась сквозь слезы. — Но так мы не обретем истинную свободу».

Рагнар’к долго молчал, но она улавливала его опасения, совпадающие с ее собственным страхом. Сай-вен боялась вновь оказаться в ловушке, быть заточенной в одиночку в темнице.

«Ты не одна, — прошелестел голос дракона в ее душе. — Ты никогда не будешь одна».

Она снова почувствовала поток тепла двух сердец и завернулась в горячую любовь, будто в плащ. Закуталась плотнее и, прежде чем страхи взяли верх, отдернула пальцы от драконьей чешуи.

Взвился черный вихрь. Внутренние преграды рухнули, Сай-вен полетела в колодец, где уже жадно развернулись холодные щупальца.

Изо всех сил она прижимала завесу теплой любви к сердцу.

«Защити меня…» — прошептала Сай-вен в пустоту.

Мир вокруг Тайруса затвердел, будто воздух превратился сперва в патоку, потом в смолу, а после в камень. Он не заметил, как его руки, ноги и все тело стали гранитом, просто ощутил, что не может больше двигаться. Глазами, потерявшими возможность моргать, он наблюдал, как каменная статуя выпустила его из рук. Ноги принца погрузились в мягкую землю, как столб изгороди.

Даже время, казалось, было поймано в ловушку. Тайрус видел, как его люди насели на Каменного Знахаря, кем, вне всякого сомнения, и являлось это существо. Их голоса звучали высоко, как комариный писк, а движения сливались в размытые пятна. Время вне принца текло быстрее. На его глазах пираты попадали один за другим под действием того же заклинания, а он ничем не мог им помочь. Вскоре вокруг возвышались изваяния: Блайт застыл с поднятым мечом, Дубина присел, скрестив палицы в безнадежной попытке защититься, Стрелок остановился с луком, натянутым до половины.

Только Рубака, последний из друзей, кто оставался в живых, отчаянно сражался с демоном из своих детских сказок. Секиры отскакивали от Каменного Знахаря, не причиняя ему заметного вреда, а на лице идола застыла неизменная гневная маска.

Тайрус видел, как гранитная рука рванулась со скоростью, противоречащей неспешному течению времени, и перехватила запястье Рубаки. Еще мгновение — и северянина постигнет та же судьба, что и остальных пиратов.

Лорд не желал этого допускать, он боролся со свинцовым воздухом, ощущая, что если пошевелит хотя бы пальцем, то сумеет разрушить заклинание. Всю силу воли он направил в одну руку.

«Двигайся, будь ты проклята… двигайся!»

Плоть и одежда Рубаки медленно приобретали цвет необработанного гранита, окаменение растекалось от захваченной руки. Время текло так быстро, что от гибели северянина отделяли считаные мгновения.

Не имея иного выбора, Тайрус продолжал бороться.

Но вот Рубаку швырнули на землю, как гранитное изваяние ужаса и ярости. Каменный Знахарь оглядел пополнение своего собрания. Губы его шевелились, выталкивая слова презрения и ненависти. Он говорил очень медленно, поскольку Тайрус без труда разобрал его речь: