— Роман Романович, звонила Евгения Андреевна, сказала, что их уже отпустили, и она ждет вас в «Миндале»! — затараторила она обо всем и сразу, отвлекая большое начальство от великих свершений и приятных пакостей.

— Как отпустили? Уже? — Моджеевский одернул руку и взглянул на часы. — Почему мне не позвонила?

— Ну а вдруг у вас совещание, — предположила Сонечка, и Ром Ромыч ее предположением, кажется, удовольствовался, теперь уже почти как собственная помощница минутой ранее вскочив со стула и рванув одеваться.

Когда Жека освободится — было главной интригой текущего дня, не считая множества других обстоятельств. Как известно, день рождения Солнечногорского политеха совпадал со Всемирным днем книги. И по этому поводу рабочий день сотрудникам храма науки вполне могли сократить. Тут вопрос состоял только в том, когда отпустят. Некоторый оптимизм внушало отсутствие обеденного перерыва, иначе дражайшая половинка обязательно объявилась бы. А раз его не было, значит, точно освободится пораньше!

Вылетал Моджеевский из здания, на ходу запахивая пальто. А еще через пять минут заруливал на парковку возле небольшого кафе, где они с Женькой устраивали регулярные заседания за кофе.

Вот и сейчас она сидела за «их» столиком возле окна и помешивала ложечкой горячий напиток.

— Привет! — обрадовался Роман, падая на стул напротив супруги.

— Привет! — улыбнулась она в ответ и с неподдельным интересом спросила: — Как там в корпорации?

— Вопреки бурной деятельности моего старшенького — пока держится. А универ твой?

— У нас тоже все бурно, но стои́т, — рассмеялась Женя. — И что же такого натворил Богдан?

— Раздобыл себе нашу Юльку за мой счет. Прям горжусь, у мальчика моя деловая хватка.

— Интересно, как часто он изъясняется так же непонятно, как и ты? — удивленно уточнила благоверная.

— Мне простительно, я сегодня под впечатлением. Он отдал мой телеканал Ярославцеву в обмен на быстрое оформление документов на развод и на отказ от отцовства. В общем, скорее всего, пора готовить подарок к свадьбе. Я вот думаю, может, обойтись набором столовых приборов из «Хозяюшки»?

— Не беги впереди паровоза.

— Думаешь, нас не пригласят? — Роман двинул бровью и подозвал официантку, а пока та шла к ним, уточнил: — Пусть только попробуют. Еще кофе?

Она отрицательно мотнула головой и деловито заявила:

— Во-первых, им решать, будет у них свадьба или не будет. А во-вторых, мне интересно — Юлька-то знает?

— К сожалению, этого мне мой отпрыск не поведал. А это важно?

— Еще устроит манифестацию, — вздохнула Женя, — с нее станется.

— Принципиальные сестры Малич, — хохотнул Роман Романович и повернул голову к подошедшей официантке, коротко брякнув: «Как обычно», — чего было вполне довольно, чтобы она тут же ретировалась. Потом посмотрел на супругу и добавил: — Хотя я подумал, что и он тоже типичный представитель своего рода. А это значит, у них вполне есть шансы на мирное сосуществование. Ну, когда Юля его простит.

— Угу, — кивнула она и улыбнулась: — Надеюсь, ты Богдану сцену не устроил?

— Нет. Я при любом раскладе в плюсе. У меня теперь законный внук есть. И невестка предвидится. Да и с каналом — еще поглядим.

— Куда поглядим?

— На наши перспективы. Он ведь убыточный, мы его практически за бесценок забирали, да и держался он только за счет того, что корпорация в него вкладывалась. Убери это все — что останется? Еще вопрос, сколько этот чмырь продержится. Ну и я же на месте сидеть не собираюсь, сегодня созвонился с главой Центрального и предложил им проект, который до этого очень хотел Ярославцев получить, благо Богдан не успел договор с ним заключить.

— Рома!

— Пятьдесят шестой год «Рома»! Ты думаешь, я такой придурок, что не в курсе, кто им в СМИ эту травлю устроил? Они могли перед нами изображать что угодно, а я мог спускать с рук, подыгрывать, пока они держатся. Но чувак реально границы начал переходить. Теперь хлебнет. У Бергента к нему тоже счет имеется.

— Кто это?

— Центральным рулит.

— О господи, — булькнула Женька, — а там еще что случилось?

— Да жену его ваш Ярославцев потрахивал, вот что случилось. Все знают, — развел руками Моджеевский, дескать, а вы — не знаете. И здесь авторы позволят себе сделать важную ремарку: самого Романа об этом уведомил только что лично Бергент, но разыгрывал он из себя…

— А у нас телевизора нет, — съязвила супруга.

— Вы поэтому у нас такие неиспорченные? — мягко спросил Ромка.

Некоторые традиции сложились и в Ромкином доме, во-первых, ввиду его нынешней оседлости после водружения на трон наследника, а во-вторых, ввиду Жениной «неиспорченности». Например, если Жене представлялся случай сбежать с работы пораньше, то она предпочитала отпустить домработницу и баловать любимое семейство кулинарными шедеврами собственного приготовления, что, если честно, Ромку неизменно восхищало — это ж какую силу воли надо иметь!

Потому и в тот день, после того, как забрали Лизку из школы и вернулись восвояси, Жека всех выдворила отдыхать, а сама уединилась на кухне, вдохновенно сооружая отбивные и любимый пирог своего супруга.

Моджеевский, тоже традиционно предложив свою помощь и получив отказ, брякнул, что тогда пойдет выгуливать собак, за что был награжден царственным соглашающимся кивком. Он улыбнулся, в очередной раз отметил про себя, что самое большое удовольствие в жизни получает именно от таких обыденных, самых рутинных вечеров, когда они остаются втроем, и направился в прихожую, выкрикивая:

— Джордж! Ринго! Гулять!

Но и его голос, и нетерпеливый топот песьих лап были прерваны телефонным звонком, прозвучавшим из Жениной сумки. Через мгновение эта же сумка, продолжающая распевать «Юлькину» песенку, двигалась в направлении кухни.

Моджеевская голова просунулась в дверь и проговорила человеческим голосом:

— Ты опять в прихожей трубку забыла.

— А если это был продуманный план? — улыбнулась Женя, забирая у него сумку и выуживая из нее телефон.

— И что ты там продумывала? — удивился Ромка.

— Ну, например, пару часов ни с кем не разговаривать, — глубокомысленно ответила она и продолжила, уже обращаясь к Юльке: — Привет!

— Привет! — сестриным голосом отозвалась трубка. — Не