— Понимаю, — кивнула Юлька, — и что? Очень сильно он вас любит?

— Да, — пухлые розовые губы растянулись в благостную улыбку.

— Давно? — можно было и не спрашивать, но она реально тянула время, все пытаясь понять, куда вырулить, пока листки воспоминаний, продолжают создавать картинку всего ее прошлого.

— Скоро год.

— Ого… И почему вы раньше не попробовали меня искать, а? Я вам изверг, что ли?

— Димочка не хотел, чтобы я нервничала. Говорил, сам решит. Он не знает, что я к вам пришла, — охотно объяснила Мелани́я. — Но тянуть дальше не имеет смысла, и если вы дадите ему развод — так будет правильнее.

— Да, конечно, надо было сразу прийти ко мне, зачем столько ждать, он же с вами, наверное, даже в больницу не сходил ни разу, — радостно кивнула Юлька и вдруг рассмеялась. Смех ее оборвался коротким последним листком. Бодька. Бодька, невзначай брякнувший: «Твой Ярославцев — эталон ума и разнообразия». Юлька замерла с открытым ртом, а потом расхохоталась еще звонче, уже с себя.

— Ну какое это имеет значение, — тряхнула гостья белокурой гривой, — главное, что вы согласны. Вы же согласны? Вы разведетесь? Не передумаете?

— А давайте позвоним Димочке и вместе ему скажем, что я согласна? И даже согласна, чтобы он с сыном пореже общался, хотите? Прямо сейчас!

— Я же объяснила вам, что Дима не знает о том, что я пошла к вам, — с упреком воскликнула Мелания. — Он вообще не знает, что я приехала.

— Ну вот и прекрасно! Тогда мы его обрадуем. Представляете, в каком он будет восторге, что его бывшая и будущая жены нашли общий язык, — воодушевленно втирала Юлька, — погодите, у меня телефон в кабинете… Сейчас принесу.

Она встала со стула и направилась к двери, возле которой молча стояла ошарашенная Машка. Юлька сделала ей «страшные» глаза и снова хохотнула.

— Подождите, — кинулась за ней экс-Брегентша, хоть и слегка ограниченная в скорости движений. — Не надо, я прошу вас. Вы это специально делаете? Все еще надеетесь удержать Диму? Хотите нас с ним поссорить? Дима был прав — вы мстительная!

— А вам бегать нельзя и нервничать, — резко обернулась к светленькой и пышной дурочке Юлька, ухватила ее за локоть и потащила назад, к столу. — Сядьте! Маша, подай лучше ей воды. А вы… Мелани́я… правда… успокоились бы. У вас что там? Двойня? — кивнула она на живот.

Та в ответ тоже кивнула, тяжело дыша.

— Наш пострел везде поспел, козлина, — фыркнула Машунция, подсовывая экс-Бергентше стакан с водой. — А я тебе говорила! И предупреждала!

— Говорила, предупреждала, — согласилась с подружкой Юлька и ухмыльнулась. — Сумку мою принеси, пожалуйста. В коморке на вешалке висит, — и пока Машка скрылась снова в кабинете, глянула на мадаму. — Не бойтесь, звонить не будем. Ярославцеву и так сюрпризов выше крыши. Но если хотите чего-то от него добиться, лучше найдите хорошего юриста и запаситесь терпением.

— За… зачем юриста? — икнула мадама и отпила воды.

— Чтобы он признал отцовство. И алименты платил… ну, если вдруг окажется, что он любит вас капельку меньше, чем вы себе представляете.

— Вы…

— Я, — решительно кивнула Юлька. Дверь опять скрипнула, и Машка прошагала к столику. Теперь уже сунула Юльке в руки сумку, а та вытрясла из нее папку с документами, которые все забывала вытащить после того, как они с Богданом вместе ездили в ЗАГС — забирать свидетельства. Он — новое о рождении Андрея с правильными отчеством и фамилией, она — о разводе. Потом встретились в коридоре, на выходе из соседних дверей. Продемонстрировали друг другу канцелярские бланки, поржали и уже вместе пошли подавать заявление на роспись. В июне. Потому что Юлька хоть и не была суеверной, но в мае замуж выходить отказалась: «Мне же надо хотя бы платье выбрать!» — объясняла она такую заминку. Да и вообще… никто ведь не знал до сих пор.

Сейчас Юлька подрагивающими пальцами раскрывала эту самую папку и вынимала из нее нужный документ. После чего продемонстрировала оный несостоявшейся разлучнице.

— Вот. Читайте.

— Но… я не понимаю… он же… буквально два дня назад…

— Димочка полон сюрпризов! — провозгласила Юлька и сердобольно поинтересовалась: — Кондиционер не надо включить? Или накапать чего? У меня была валерьянка.

Если подойти к вопросу обстоятельно, то следует признать, что вечер — это даже лучше, чем утро. Утром все куда-то спешат, толкаются, держат в голове тысячи дел, строят планы на ближайшие сутки и за этой суетой не успевают и выдохнуть. А то и разглядеть того, кто рядом. Вечером же — все пришли к конечной точке, к пристанищу. Все на месте. Все собрались. И это немногие, краткие часы передышки перед наступлением нового, когда потребность побыть с кем-то важным вместе, рядом — становится жизненно необходимой. Собственно, живем мы ради вечеров — когда вместе. Даже если по-прежнему есть какие-то незавершенные хлопоты. Даже если приходится подтягивать хвосты накануне грядущего дня. Даже если быстро соорудила ужин, всех накормила и снова уселась работать. Даже если ты жаворонок. И даже если тот, кого любишь, за последние минут сорок не сказал ни слова.

Так и сидишь с ним на диване, он в своем ноутбуке, ты — в своем. Ноги поджала. Уткнулась в ведомость. И, чувствуя бедром его бедро, произносишь в голове монолог, который больше никто не слышит. Не слышит же? Не должен слышать.

«Аренда — девять

Коммуналка — полторы

Зарплата. Ок, по двадцатке нарисуем… И себе…

Так, а в этой ячейке… знает он или нет? Что значит — эталон ума и разнообразия? Ему же Яр не мог рассказывать такое? Или мог?.. он и на Машке залипал, меня как-то не трогало… может, разнообразие — это в смысле, что я бревно?.. да нет… ну как он Боде такое мог? Или и такое… мог?

… хорошо, туристы четыре раза по восемьсот. Три двести

Не густо. Но и апрель… черт с ним, на два месяца коммуналки — и то хлеб.

Стоп. Английский для Андрея! Забы-ы-ыла! А ведь договаривались. И Бодька не напомнил… ладно, нафиг, завтра уже, все равно бы не успела