будет объяснить просто акцентом. «Кто знает, – думал он, – может, она и правда мамутои? Может, ее родители принадлежали к этому племени? Ведь она же не знает, кем они были.

Но что, если она, став мамутои, решит остаться здесь, с ними! Что, если именно так и будет? Смогу ли я тоже остаться здесь навсегда? Смогу ли полюбить этих людей как своих родственников? Тонолан смог… А разве я люблю Эйлу меньше, чем он любил Джетамио? Но ведь шарамудои были ее настоящими сородичами. Она родилась и выросла среди них. А мамутои, в сущности, не являются сородичами ни для Эйлы, ни для меня. Если она сможет быть счастлива здесь, то сможет быть счастлива и с зеландонии. Но если она станет дочерью Львиного очага, то, возможно, не захочет уйти со мной. Она с легкостью сможет найти здесь кого-то, создать семью… Я уверен, что Ранек окажется в числе первых претендентов».

Эйла почувствовала, что кольцо его рук тесно сжалось вокруг ее талии, словно он испугался, что она вдруг может исчезнуть куда-то, но ей было непонятно, с чем связан его испуг. Она заметила впереди низкорослый кустарник и, подумав, что там, вероятно, протекает маленькая речка, направила туда Уинни. Лошади уже почуяли воду и охотно поскакали в заданном направлении. Когда они достигли берега, Эйла и Джондалар спешились, чтобы поискать удобное место для привала.

Ледяная корка, уже покрывшая кромку воды, напоминала о приближении зимнего сезона. Они знали, что граница льда будет постепенно, фут за футом продвигаться к центру, где пока бежал темный говорливый поток. Но вскоре зима войдет в силу, вся речка окажется скованной толстым слоем льда. А к весне морозы ослабеют, и когда ледяной панцирь начнет таять, то река, словно проснувшись от долгого сна и вырвавшись на свободу, с новой силой устремится вдаль по своему извилистому руслу.

Эйла открыла небольшую сумку, сделанную из жесткой сыромятной кожи, в которой лежали их съестные припасы: сверток с сушеным мясом – по всей видимости, это было мясо зубра – и туесок с сушеными ягодами черники и кислыми сливами. Она вытащила кусок пирита, светло-желтого с металлическим блеском минерала, и кусок кремня, чтобы развести костер и вскипятить воду для чая. Джондалар вновь с восхищением отметил, как легко разжигать костер с помощью этого огненного камня. Это было похоже на настоящее чудо, вызванное колдовскими силами. До встречи с Эйлой он не видел ничего подобного.

Кристаллы железного колчедана – огненные камни – были в изобилии разбросаны по каменистому речному берегу в долине, где обосновалась Эйла. Она совершенно случайно обнаружила, что, ударив этим огненным камнем по кремню, можно высечь искру, способную воспламенить сухие ветки, и сразу оценила преимущества такого способа. Огонь в ее очаге не раз угасал, и она знала, насколько труден процесс добывания огня, которым обычно пользовались все люди, как долго надо крутить в руках деревянную палочку, упиравшуюся в деревянную дощечку, чтобы в итоге благодаря трению в месте их соприкосновения появился слабый дымок, способный воспламенить сухую траву или мох. Поэтому она сразу по достоинству оценила этот новый способ, когда по ошибке вместо кремневого отбойника взяла в руки кусок железного колчедана и высекла первую искру.

Джондалар узнал об этом огненном камне от Эйлы. Прежде, работая с кремнем, он высекал порой маленькие искры и считал, что так проявляется живой дух камня, высвобождаемый в процессе обработки. Ему не приходило в голову попытаться разжечь от этих искр костер. И, кроме того, ему не приходилось долго жить одному в долине и бороться за собственное выживание: обычно он всегда жил среди людей, которые постоянно поддерживали огонь в очагах. В любом случае те искры, которые возникали от ударов кремня о кремень, были недостаточно сильными, чтобы разжечь огонь. Джондалар сразу понял огромную ценность этого огненного камня, с помощью которого в любой момент можно было быстро и легко развести костер.

Когда вода закипела, они сели перекусить и со смехом наблюдали за ужимками и прыжками Удальца, пытавшегося втянуть свою мать в игру «А ну-ка, догони», потом обе лошади, взбрыкивая ногами в воздухе, начали кататься на спине по песчаному берегу, защищенному от ветра и прогретому солнцем. И Джондалар, и Эйла старательно избегали упоминания о том, что тревожило их сейчас. Они беззаботно смеялись, забыв на время обо всех проблемах; это спокойное уединение напомнило им о чудесных днях их затворнической жизни в долине Эйлы. Но когда дело дошло до ароматного горячего чая, они уже были готовы затронуть более серьезные темы.

– Жаль, что Лэти не видит, как играют Удалец и Уинни. Думаю, ей понравилось бы, – заметил Джондалар.

– Да, по-моему, ей очень полюбились эти лошади. Ты тоже заметил?

– Ей полюбилась и ты, Эйла. Она стала твоей истинной поклонницей. – Джондалар нерешительно помолчал и добавил: – Большинство мамутои любят тебя и восхищаются твоими способностями. В действительности тебе, наверное, совсем не хочется возвращаться в свою уединенную пещеру. Разве не так?

Эйла в задумчивости смотрела на остатки дымящегося чая, покачивая в руках чашку, и, когда прилипшие к стенкам листья опустились на дно, сделала маленький глоток.

– Конечно, в уединении есть свои прелести, вдвоем жить гораздо спокойнее в определенном смысле. Я только сейчас поняла, как хорошо оказаться вдали от всех этих людей… А кроме того, в моей пещере осталось много вещей, которые нужно забрать оттуда. Но ты прав, сейчас, когда я познакомилась с Другими, я уже не хочу жить в одиночестве. Я полюбила Лэти и Диги, Талута и Неззи – в общем-то, всех… кроме Фребека…

Джондалар с облегчением вздохнул. Первое и самое трудное препятствие было устранено.

– Фребек – это исключение. Нельзя, чтобы один человек испортил впечатление о всех остальных. Талут… и Тули… не пригласили бы нас остаться с ними, если бы ты не понравилась им. К тому же они понимают, что ты обладаешь многими ценными качествами.

– Это ты обладаешь многими ценными качествами, Джондалар. А ты хочешь стать мамутои и остаться жить с ними?

– Они были очень добры к нам, и их гостеприимство выходит за рамки обычной вежливости. Да, можно было бы, конечно, остаться здесь на зиму… или даже дольше. Я был бы рад поделиться с ними своими знаниями, помочь им всем, чем смогу. Но как кремневый мастер я им совсем не нужен. Уимез гораздо искуснее меня, и Дануг вскоре освоит все тонкости этого ремесла. А копьеметалку я им уже показал. Как она делается, они тоже поняли и, потренировавшись, смогут пользоваться этим оружием.