бискупе и сенаторе Иосифе Верещинском вспоминают мало. Впервые этот выдающийся деятель попытался разработать концепцию развития Украины в составе Польского государства с собственными независимыми источниками финансирования. Об этом красноречиво говорят его произведения «Как основать рыцарскую школу на Украине» (1594) и о развитии Киева как исторического и политического центра украинского края «Способ ограждения нового Киева и обороны бывшей столицы Киевского княжества» (1595). Непосредственным создателем Бискупщины как поселения стал в 1599–1618 годах преемник Верещинского епископ Христофор Казимирский. В отличие от предшественника, который хотел разместить Бискупщину на нагорной части, чтобы иметь перспективы для дальнейшего развития, Казимирский расположил свою резиденцию в низине. Окруженная холмами, Бискупщина не имела шансов на расширение и дальнейшее развитие как обособленного района города.

Вообще план Верещинского с XVIII века был успешно выполнен российским правительством, правда, с некоторыми изменениями. В пределах Бискупщины находился дворец епископа и рынок на месте нынешней Житнеторжской площади и части прилегающих улиц. От мещанской части Подола Бискупщину отделяли канава и валы. Центральная улица называлась Бискупской и проходила приблизительно вдоль первых номеров современной улицы Ярославской. Сообщение с Подолом происходило через ров, который со стороны местечка охраняла отдельная башня, к ней и вела Бискупская улица. С магистратской стороны въезд на Киево-Подол защищала Малая Мещанская башня. Кафедральный костел, который начали строить на Бискупщине при Казимирском, завершили в 1633 году при его преемнике Богуславе Бокше-Радошевском. Позднее к Бискупщине был присоединен участок земли на север до самой Иорданской, или Кирилловской Оболони, а также земли вплоть до подножья горы Кудрявец и урочищ Гончары, Кожемяки. Источники свидетельствуют, что бискупы, кроме многих привилегий, имели исключительное право продажи в границах своей юрисдикции водки и мёда. Память об этом долго сохранялась на фасаде одного шинка на Житнем базаре. Вместо традиционной нумерации питейное заведение имело на вывеске название «Бискупский». Разгромленный казаками в 1649 году епископский городок прекратил свое существование.

Михаил Максимович в альманахе «Киевлянин» за 1841 год пишет, что под горой Уздыхальницей находилась иезуитская школа, где, как и в Киевской Академии, обучение происходило, как и было принято в те времена, на латыни. Нужно отметить, что отцы-иезуиты особенно отличались на поприще просвещения. Богдан Хмельницкий и еще добрая сотня православных иерархов и военных – гетманов и полковников – получили образование в их школах. Впервые об открытии в Киеве иезуитского коллегиума говорилось еще 1608 году, когда воевода Станислав Жолкевский вел переговоры об организации специальной иезуитской миссии. Но иезуиты прибыли лишь через 30 лет. С присущей им хитростью в 1633 году иезуиты распустили слух, что в Академии учащихся обращают в «латинство». Будущий митрополит Киевский Сильвестр Косов в то время был преподавателем языков в Академии и написал целый трактат, из которого хочу привести цитату: «Какие перуны, какие громы разразились над нами!… То было такое время, что мы приготовясь к смерти исповедью, с часу на час ожидали, как князья станут начинять нами днепровских осетров, или одного огнем, другого мечом отправят на тот свет…».

В 1640 году Стефан Аксак стал инициатором строительства Николаевского костела, и, по преданию, для строительства его был разобран Вышгородский Борисоглебский храм 1075 года. Костел был готической архитектуры, трехапсидный, с вытянутым гранчатым алтарем. У него был очень характерный западный фасад с глубокими круглыми окнами. Тот же учредитель построил рядом каменные строения конвента (монастыря). Построили многочисленные вспомогательные строения, колодец, и для обилия воды устроили специальный водопровод с Замковой горы. Монастырь находился там, где сегодня казармы Национальной гвардии. Сохранились просторные подвальные помещения, которые я запомнил, когда сорок лет тому проходил армейскую службу. Нас туда загоняли во время учебных тревог. Они имеют характерные своды и находятся как раз под улицей. Дежурная, глупая шутка горе-экскурсоводов про подземный ход из мужского в женский монастырь тут имеет место быть – это было вызвано необходимостью обороны.

Во время строительства служба проходила в небольшом деревянном костеле, который впоследствии переправили на левый берег Днепра. Этот монастырь стал оплотом одного из воинствующих орденов – доминиканского. Монах Доминик(1170–1221), после смерти канонизированный Римом, получил исключительные полномочия в борьбе ересью и создал в 1215 году специальный орден, утвержденный Папой Гонорием III. Доминиканцы гордились своей угодливостью и верностью папскому престолу и, используя созвучие слов, называли себя «псами Господними» (Domini canes). Из недр этого ордена вышло много руководителей католической церкви и даже несколько пап. Через доминиканцев Рим держал под неослабевающим контролем самые отдаленные страны, включая Монголию и Китай. Орден, занимающийся миссионерством, считался нищенствующим, однако борьба за прибыль и подношения была поставлена там на широкую ногу. В 1645 году воевода Януш Тышкевич приобрел и передал иезуитам местность «между бернардинцами и Днепром». Тогда из Кракова прибыло двое отцов – Станислав Сметка и Николай Циховский. Их с большим уважением приняли братья-доминиканцы. Иезуиты, восхитившись таким приемом, пользовались доминиканским костелом Св. Николая для исповедания, особенно во время Святого Поста. Стоящие на то время постоем три роты огрубевших в постоянных боях воинов решились раскрыть свои души, каясь в своих грехах и злодеяниях. «Кто отошел от ереси, кто от схизмы, то есть православия», – сообщили они в Рим.

Строительство для них Николаевского монастыря было закончено в 1646 году, и тогда генерал-викарий доминиканцев Иероним Грабов-Гроховский открыл здесь свой капитул, забрав значительную часть Подола. Здесь расчетливые отцы понастроили домики и сдавали их внаем мещанам. Возле церкви рождества Христова была у них и типография. В Кожемяках, используя запасы глины и обилие воды, был построен кирпичный завод. Но этого не хватало, поэтому большую часть доходов получали с Житнего рынка. Доминиканцы собирали мыто и «померное» с привозимого в город зерна. С большого судна они брали по копе грошей литовских, со среднего – полкопы, а с лодки – четверть. Это были очень большие деньги. Магистрат старался уменьшить алчность «святых отцов», но не тут-то было. Польский король всегда был на защите католического меньшинства. Суд был на их стороне, от них страдали православные, армяне и даже иудеи, которых в Киево-Подол не пускали, ну разве с «торговой надобностью». Большие доходы шли на монастырь от продажи алкоголя, особенно со знаменитого «Бенедиктина». Доминиканцы имели на Подоле четыре кабака, прибыль с которых шла лично приору. Киевляне пожаловались, и в 1560-м у «слуг господних» были отобраны шинки. Но Сигизмунд Август, издавший указ, приказал киевским воеводам вносить ежегодно компенсацию по 8 коп грошей в пользу доминиканцев. Следующий король, Стефан Баторий, вернул монастырю право приготовления алкогольных напитков.

Эту веселую, опьяняющую песнь доминиканцев прекратил Богдан Хмельницкий, люто ненавидевший все, что было связано с Римом, хотя проходил обучение у иезуитов.

Киево-Могилянская школа

В начале