– Что им не нравится?

На испачканной ладони Крапивника лежала пчела. Самая обыкновенная, разве что с несколькими модифицированными участками ДНК, чтобы насекомому легче было приспособиться к смене планеты. Но без индикаторной присадки или секвенатора отличия от земных насекомых заметны не были.

Не считая того, что насекомое было мертво.

– Может, на них кто-то охотится? – предположил Элгарий.

– Я и без того знаю, кто, – ответил Крапивник. – К-стрекозы, виверниды не рискуют. Но, во-первых, урон от них вполне соответствовал тому, что причиняют улью осы с пауками. А во-вторых, они их съедают, а не оставляют на земле.

Чем ближе мы подходили к ульям, тем больше попадалось на земле пчелиных тушек. Впрочем, и живых пчел было достаточно – сперва нам пришлось отмахиваться, затем Элгарий чертыхнулся и схватился за щеку.

– Достаточно, – Крапивник внимательно рассматривал коллекцию пчелиных останков. – Осталось подождать наших пчеловодов.

– А вот и они, – указал я на двоих, появившихся на дальней стороне поля у грядки с базиликом.

К нам направлялись Аяксен из Пять-Агро и незнакомый мне колон из подчиненных Хоу. Лица обоих прикрывала защитная сетка, дымовушка в руках Аяксена испускала тонкую струйку дыма.

– Приветствую, – Аяксен оглядел нашу компанию, его взгляд задержался на пчелах в ладони Олега.

– Здравствуй, – Крапивник продемонстрировал ему пчелиные тела. – Из-за чего такая смертность?

– Давно началось? – уточнил Аяксен.

– Позавчера.

Второй колон наклонился, озабоченно рассматривая зависающих над цветами пчел.

– Ладно, пшенице это не так важно, – проговорил Крапивник. – Но вот для томатов, и особенно – для бахчевых с подсолнечниками, это первостепенный вопрос. Псевдопапилии их почти не опыляют.

Аяксен зашагал к улью, мы, лишенные защитной сетки, не рискнули за ним последовать. Он откинул сетку, раскуривая дымовушку, улей вместе с хозяином окутались сизыми клубами. Мы проворно отбежали подальше, чтобы избежать столкновения с разгневанными вторжением пчелами. Аяксен снял с улья крышку, наклонился, рассматривая его внутренности.

Его товарищ изучал погибшую пчелку через небольшую лупу. Я мимоходом глянул на него – высокий лоб с залысинами, обветренное лицо. В АС колон значился как Арказд, он же Денис Арказьев из биологической группы Исследовательской секции.

– Есть мысли, оперколон? – спросил у него Элгарий.

– Ни малейших, – рассеянно ответил Арказд. – Вы чем-нибудь обрабатывали поля? Интексицидами с гербицидами?

– Надобности не возникало, – помотал головой Крапивник. – Кементарийская агротехника в этом отношении – это что-то. Сорняков нет, вредителей мало – это, пожалуй, компенсирует нам пониженную освещенность.

– А тыквы? – возразил Элгарий. – Мы же проливали их от личинок.

– Я и забыл, – Крапивник слегка покраснел. – Но пчелы гибнут не только на бахчах, но и на остальных участках. И проливали «Эоком», он не должен действовать на пчел.

К нам подошел Аяксен, в своей маске похожий на инопланетное чудовище. В руках у него была рамка с сотами.

– Дно покрыто погибшими пчелами, – произнес он в ответ на наши вопросительные взгляды. – Расплода совсем мало. Сдается мне, у нас и впрямь проблемы.

– И что будем делать?

– Для начала посмотрим соты и пчел у Арказда в лаборатории. Новости выложу в облако сразу, как только появятся.

Я поднял голову, прикидывая время по высоте Илуватара – бледного голубоватого серпа, плывущего среди облаков вслед за Мюарой.

– Мне пора на свой участок. У меня на сегодня запланирован полив ростков.

– Давай, – Крапивник и Элгарий двинулись к небольшой бытовке на краю участка, я же зашагал к северо-кей-востоку, напрямик через поле.

Посадки пшеницы располагались в квосточной половине плантации, протянувшись от края поселка до небольшой возвышенности в центре полуострова. Кустящиеся ростки высоко поднимались над инопланетной почвой, покрывая ярко-зелеными линеечками все пространство, докуда хватало глаз. Я прошел через ряды тонких саженцев дубов и тополей с березами – мы надеялись, что деревья приживутся и дадут колонии не только защиту полей от ветра, но и источник строевой древесины. Лес вокруг поселка уже был сведен, и мы начали валить псевдокордаиты за Ульрикой.

На моем участке растягивали рукава несколько колонов из Один-Агро. Мне доводилось работать с этой группой, и я сразу узнал и веселого здоровяка Калберда, и жилистого, но на редкость ленивого Тулпара, и молчаливого Саню Рингвуда, не пользующегося, вопреки красноярскому обычаю, никакими никами. Быстро приветствовав всех, кроме Сани – с ним мы виделись утром – я включился в работу и помог подключить дождевальную установку к тянущейся от берега Ульрики трубе. Зафырчало, из форсунок ударили струйки воды, накрыв ростки туманом брызг. Лучи Мюары заиграли в каплях, над полем повисли дрожащие радуги.

Мы закончили полив, смотали шланги. Тяжелые кольца легли на плечо, я поморщился, нечаянно обтерев щекой грязный бок бухты. Чавкая ногами по влажной земле, мы направились к поселку, в котором нас ждала работа потяжелее.

За рекой гудел дрон и жужжали электропилы. Раз за разом вдоль натянутых канатов через Ульрику отправлялись связанные вместе по восемь штук бревна. Здесь, на той самой пилораме, где я работал в первые, самые горячие дни высадки, их распускали на доски.

Далеко за полями, на правом берегу Мэнханя, черпал глину и известняк экскаватор. Рядом с глиняной ямой была установлена печь для сушки кирпичей – обойтись бревнами в постройке складов и мастерских не удавалось. Планировалось, что ближе к концу сухого сезона мы начнем производить и собственную керамику, но сейчас вся добытая глина уходила на строительные нужды.

По зрелому размышлению Совет отменил переселение колонов в новые здания. Округлые крыши и цельнопластиковые корпуса времянок сами по себе неплохо держали бы ветровую нагрузку – единственным минусом была их легкость и отсутствие обогрева. Поэтому бараки просто подцеплялись мощным грузовым кольцевиком и перетаскивались на новое место – где под них уже был выкопан котлован поглубже, по уровню межэтажных перекрытий. Первые этажи превращались в полуподвальные помещения, в которых размещались кухня с санузлом и кладовой, оставшаяся на поверхности часть обшивалась досками и утеплялась гравием. Крышу крыли листами обшивки модулей (этого добра у нас было как грязи), солнечными батареями (а вот они, наоборот, были страшным дефицитом) и прорезали новые двери. На выходе получалось ветроустойчивое и теплое – зимние ночи в этих местах бывали холодными, иной год даже ниже нуля – жилище.

Правда, несколько тесноватое. Но и нам было не привыкать, и масколон Вэнь клятвенно пообещала, что с постройкой дополнительных зданий часть колонов переселят в них, а комнаты оставшихся объединят по две. Ланцея мрачно, как всегда, посулила новые стычки из-за передела жилых площадей. Замотавшись на стройке, я не особо внимательно к ней прислушался.