Хейманн поспешно встал, сунул под свою тарелку несколько купюр и быстрыми шагами покинул рыночную площадь.

8

– Не то чтобы я всерьез мог принять что-то из твоих бредней, – сказал Стефан, – но я начинаю подумывать, что ты не оставишь меня в покое. И, честно говоря, я не могу уже больше слышать об этом. Не говоря о том, что ты все больше и больше опускаешься, и я не могу даже надеяться на то, что домашние дела будут теперь делаться хотя бы кое-как.

Он стоял на кухне напротив Паулины, озлобленный, раздраженный и нетерпеливый. Четверть часа назад Стефан вернулся из банка, чтобы, как обычно, пообедать с супругой. Во всяком случае, так они делали в те дни, когда она, как сегодня, в обеденное время была свободна. В другие дни Стефан обедал в Ле-Лек в кафе «Две сестры», и теперь он уже жалел, что не пошел туда и сегодня.

Потому что, когда он вошел в свой дом, его ждал не вкусный запах еды и красиво накрытый стол, а ревущая жена, которая сидела посреди кухни, скорчившись на табуретке, и еще даже пальцем не пошевелила, чтобы что-нибудь приготовить. Она дрожала и всхлипывала, и не похоже было, что Стефану удастся загнать ее к плите. Рядом с ней лежал лопнувший пакет с картошкой – он свидетельствовал о том, что вообще-то она собиралась готовить, а также ходила за покупками.

Прошло какое-то время, прежде чем Паулина смогла говорить. Ее муж к этому моменту и без того догадался, что сейчас последует.

Зловещий преследователь. Подкарауливающая тень. Убийца.

– И?.. – нервно спросил Матье. – Что было на этот раз?

Теперь ее никто не преследовал – ее якобы кто-то поджидал. Она пришла в сад, в слезах рассказывала Паулина, и там кто-то был. На задней террасе. Она как раз заметила, как эта персона скрылась за углом – а до этого незнакомец, вероятно, пытался подобраться к окну.

– Понимаешь? – спросила жена Стефана, всхлипывая. – Этот тип хотел проникнуть сюда! Наверное, он рассчитывал подождать меня здесь. Кто знает, что у него было на уме? Он…

– Ну, я думаю, ты прекрасно знаешь, чего он хотел, – произнес ее муж. – Он хотел задушить тебя веревкой, а потом разрезать ножом на клочки твою одежду. Это ведь уже известно. – Стефан всегда становился более язвительным, когда ему хотелось есть, а сейчас он как раз был чертовски голоден.

Паулина уставилась на него большими глазами. Ее лицо было цвета извести.

– Стефан… – пробормотала она. – Стефан, я не могу больше…

– Ерунда. Сейчас ты сначала выпьешь водки, а потом мы пойдем и постараемся получить в «Арлекино» по порции спагетти. Мне обязательно нужно что-то съесть.

Матье прошел в гостиную, покачивая своим большим животом, и вернулся со стаканом грушевой водки. Паулина вначале противилась, но муж настоял на том, чтобы она выпила. Он хотел не дать ей окончательно впасть в истерику, а кроме того, сделать так, чтобы она наконец встала на ноги и пошла с ним обедать.

Затем Стефан объяснил ей, что он ни в коем разе не воспринимает ее всерьез, но ему надоело, что в их жизни больше нет обычного порядка.

– Я что-нибудь придумаю, – пообещал он ей, а по пути в «Арлекино» – жена шла на полшага позади него и все еще была мертвецки бледной – разъяснил ей свой план. – Когда у тебя следующая смена в «Берар»? Сегодня?

– Нет. Завтра после обеда, – ответила его супруга.

– Хорошо. Значит, ты будешь возвращаться оттуда вечером. В котором часу?

– В десять.

– Хорошо. Я встречу тебя.

Такое предложение чуть не лишило Паулину дара речи.

– Ты встретишь меня? – Она, казалось, даже не знала, как воспринять такое предложение. – Но почему? – Тут ей, видимо, пришла одна мысль, и ее глаза расширились еще больше. – Ты тоже думаешь, что убийца, возможно, преследует меня? Ты боишься, что я хожу одна?

– Боже, какая глупость! Я не в прямом смысле тебя встречу. Просто прошвырнусь около «Берар» – конечно, так, чтобы меня никто не заметил. А когда ты выйдешь, последую за тобой. Но ты, пожалуйста, не оборачивайся, веди себя, как всегда…

– Но я как раз постоянно оборачиваюсь! Ведь у меня все время такое чувство, что меня кто-то преследует.

Стефан глубоко и театрально вздохнул.

– Ну, тогда ты и обернешься. Но не зови меня по имени и не ищи глазами. Я буду рядом.

– Но…

– Есть только два варианта. Либо этот таинственный незнакомец действительно существует, и тогда я его обнаружу и выясню, кто он таков и какие у него замыслы. Либо же его нет, и тогда ты мне, может быть, поверишь, что только я один следовал за тобой, а в остальном у тебя разыгралось воображение. Причем я практически уверен во втором варианте.

– Но ведь может получиться и так, что преследователь есть, но именно завтра он не появится. Тогда ты подумаешь, что всё в порядке, а на самом деле…

– На самом деле ты уже на следующий день будешь уличена в своих фантазиях. Это у тебя патология, Паулина. Знаешь, в самом начале наших отношений я все время думал о тебе: «Она несимпатична, но у нее есть практическая жилка, и она твердо стоит обеими ногами на земле». Ну а теперь я, к сожалению, не могу этого сказать. Я имею в виду, что симпатичной ты так и не стала, но зато стала более истеричной и сумасбродной.

Глаза женщины вновь наполнились слезами.

– Стефан…

Матье испугался, что она снова начнет реветь.

– Ты только не наделай под себя. В крайнем случае, мы повторим эту идиотскую игру в «грабителя – жандарма» еще два или три раза. Хотя я, черт побери, мог бы представить себе что-нибудь более увлекательное… Но одно имей в виду: если мы так никого и не обнаружим, то я никогда больше не желаю об этом что-либо слышать. Поняла? Никогда. Иначе я могу стать таким грубым, каким ты даже в своих сумасшедших фантазиях представить себе не можешь.

9

Надин покинула дом, в котором прожила столько лет, но, даже закрыв за собой дверь, она все еще не могла сказать, что это был ее последний визит. Слишком много ее вещей еще оставалось там: она не смогла все упаковать и погрузить в свою машину, и ей придется как минимум еще раз вернуться сюда.

Надин долго говорила с комиссаром Бертэном, и странным образом этот разговор – или она должна назвать это допросом? – принес ей облегчение. Она впервые рассказала все. О своей многолетней связи с Петером Симоном. О своем браке, который уже давно перестал быть для нее браком. О невыносимой для нее жизни в «У Надин». Обо всех надеждах, которые связывали ее с Петером. Говорила она и о запланированном побеге в Аргентину, и о начале новой жизни, которую они оба хотели попытаться построить. А под конец добавила, что с тех пор, как Петера нашли мертвым в горах, ее жизнь разрушена.

Бертэн слегка пожурил Надин из-за того, что она не выложила всю эту информацию раньше, и проинструктировал ее, чтобы она оставалась в их распоряжении и ни в коем случае не покидала город. Надин указала адрес своей матери, а когда уходила, спросила себя: «Попала ли я под подозрение?»