Он стал нервно грызть ногти. Ему надо было обдумать, что с ней делать.

Но не сейчас. Сейчас его слишком лихорадило. Он снова посмотрел на часы. Разве когда-нибудь стрелки передвигались с такой раздражающей медлительностью?

Когда же наконец будет семь часов?

2

Лаура встала в половине седьмого, после того, как почти два часа безуспешно пыталась еще немного поспать. Она толком не могла объяснить охватившее ее беспокойство. Прошлым вечером Лаура испытывала триумф и с таким легким сердцем отправилась в постель! Давно уже она ничего подобного не испытывала… Не то чтобы, проснувшись спозаранку, вдруг почувствовала раскаяние в том, что было вчера, – наоборот, Лаура не сожалела ни о чем. Это было скорее подспудное предчувствие опасности, которое бродило в ней, ощущение, что она привела в движение нечто, что ей, возможно, не удастся удержать под контролем.

Возможно, это было связано с предложением Кристофера выйти за него замуж.

Лауру редко что-то так сильно удивляло, и ей редко приходилось чувствовать себя так неуютно. Но поскольку ей было ясно, что такое жизненно важное решение, как женитьба, едва ли рождается за несколько минут страсти на посудомоечном столе, ей пришлось исходить из того, что Кристофер уже какое-то время носил в себе свое чувство к ней. Зародилось ли оно еще до смерти Петера? Эта мысль была ей неприятна – так же, как и воспоминания о поведении Хейманна в течение последних дней. Он явно искал ее близости, несмотря на то что Лаура неоднократно давала ему понять, что желает побыть одна. Она расценивала его отношение к ней как дружеское и стыдилась из-за того, что поступала с ним так холодно. Но теперь поняла, что он сам испытывал потребность в ее близости, и уклоняться от встреч с ним ее заставлял вполне здоровый инстинкт.

«А теперь, – размышляла она, – мне обязательно нужно выйти из этого положения, не причинив ему боли».

Лаура разобрала посуду, со вчерашнего вечера лежавшую в посудомоечной машине, и расставила стаканы, тарелки и приборы по своим полкам в шкафу. При этом она все время поглядывала на часы. Ей нужно было обязательно поговорить с Анной, но она не решалась тревожить подругу до семи часов. Чтобы скоротать время, Лаура даже подмела на кухне и включила микроволновку, чтобы разогреть себе к завтраку старый багет.

Без одной минуты семь она набрала номер Анны.

3

Занято.

Хейманн уставился на трубку в своей руке, словно она могла дать ему ответ на его животрепещущий вопрос.

Было семь часов утра.

С кем, бога ради, она могла говорить по телефону в это время?!

Кристофер нажал на рычажок телефона и снова набрал номер Лауры. Может быть, он не туда попал…

Снова раздался сигнал «занято», и ему казалось, что в этом сигнале звучало какое-то ехидство, словно телефон хотел поиздеваться над ним.

Хейманн почувствовал, как у него зачесались руки. Предвестники той ярости, которая с такой неистовой силой могла охватывать его. Той ярости, которая, как он надеялся, никогда больше не нападет на него.

«Надеюсь, у нее найдется отчетливое и веское объяснение этому разговору ранним утром!»

4

Голос Анны, когда она взяла трубку, был заспанным, но, узнав Лауру, подруга тут же окончательно пробудилась и стала внимательно и сосредоточенно слушать ее рассказ.

– Невероятно, – сказала она, когда Лаура закончила. – Не успела похоронить одного мужика, как тут же появляется другой с предложением руки и сердца… А ты знаешь, что за всю мою жизнь ко мне с таким предложением еще ни один мужчина не обращался?

Лаура рассмеялась. Анна на бракосочетании в мэрии – это было бы весьма своеобразно.

– Но ты ведь всегда заявляла, что считаешь это обывательщиной, когда два человека вступают в брак, – напомнила она. – Какой же мужчина после этого осмелится сделать тебе такое безнравственное предложение?

Анна тоже хихикнула, и Лаура заметила, что ей стало уже намного лучше. Ее всегда поражало, как хорошо на нее действовал голос подруги и ее немного хриплый смех, которые в течение нескольких секунд умудрялись разрядить даже очень сильное напряжение.

– Значит, – сказала Анна, – если я тебя правильно поняла, то об этом Кристофере для тебя вообще не может быть и речи.

– Именно. На самом деле в данный момент для меня вообще ни о каком мужчине не может быть и речи. Я хотела только…

– Ты лишь хотела как следует потрахаться, и больше ничего, – с пониманием сказала Анна, потому что именно этого она сама чаще всего хотела от мужчин. – Но ты ведь можешь объяснить ему это!

– Конечно. Но мне как-то неловко… Мне кажется, он никогда не видел во мне женщину, которая… ну, в общем, просто так, без глубоких чувств, ляжет в постель с мужчиной.

– Ну так, значит, он ошибся – и должен это понять. Только не вздумай терзаться угрызениями совести! В конце концов, до этого ты не обещала ему выйти за него замуж. А если он смотрит на это иначе, то это его проблема.

– Тоже верно. – Лаура знала, что ее подруга права, но тем не менее была почему-то убеждена, что попала в большое затруднение, хотя и не могла объяснить, в чем именно это затруднение заключались. Анна не знала Кристофера. Иначе она, возможно, поняла бы, что…

«Что именно? – спросила себя Лаура. – Что я опять начинаю драматизировать? Кристофер влюбился в меня, а я в него – нет, и такое случается на свете постоянно. Если б я знала о его чувствах, то не переспала бы с ним, но теперь это уже случилось, и он переживет это».

– Ах, Анна, – вздохнула она, – я сейчас, наверное, все вижу немного в черном цвете… Надеюсь, полиция позволит мне скоро уехать. Я хочу домой. Мне нужен мой ребенок, мне нужна ты. А еще наверняка нужно уладить кучу дел.

– Если хочешь, мы все уладим вместе, – предложила Анна. – Ты знаешь, я всегда в твоем распоряжении. И то мое давнее предложение открыть совместную фотостудию все еще в силе. Кстати, ты можешь получить у меня убежище, когда тебе придется покинуть свой чудный домик в пригородном районе. У меня достаточно места для тебя и Софи, и ты могла бы не спеша подыскивать что-то новое.

– Спасибо, – тихо произнесла Лаура. – Если б не было тебя, я бы чувствовала себя намного несчастнее. Благодаря тебе у меня есть надежда, что жизнь продолжится.

– Жизнь не только продолжится – она будет совершенно новая и замечательная, – пророческим тоном заявила Анна. – Ты снова будешь юной. Это я тебе обещаю.

Они попрощались, и Лаура с облегчением отметила, насколько спокойнее и увереннее стала себя чувствовать. Как же Петер ненавидел Анну! Но ему не удалось устранить ее из жизни своей жены. А теперь она оказалась спасительным якорем…

Стоило Лауре положить трубку, как телефон тут же за-звонил снова. Она вздрогнула. Наверное, это была ее мать – кто еще мог позвонить ей в такую рань?