– Надин нет, – ответила она.

– Но она сказала, что собиралась к вам!

Анри надеялся, что Иснар не заметила его испуг. Неужели Надин опять его обманула? Неужели она опять где-то шаталась и наставляла ему рога? И знала ли, собственно, Мария что-нибудь о любовной жизни своей дочери?

– И что это означает? – нервно добавил мужчина. – Ее нет?

– Она поехала закупаться, – ответила Мария. – В Тулон. Это может быть надолго, потому что позже она еще хотела зайти в полицию.

– В полицию?

– Вчера здесь был комиссар. Говорил с ней с полчаса и назначил еще раз прийти к нему в первой половине дня. Она мне ничего подробно не рассказала. Дело, видимо, касается вашего знакомого, которого убили.

– Петера Симона… Да, они у меня тоже были по этому поводу.

Анри умолчал о том, что следователи были у него даже дважды и что во время своего второго визита спросили о точном месте его пребывания вечером 6 октября, тем самым, по его мнению, ясно выразив свои подозрения. Жоли честно ответил им, но назвать поименно свидетелей, которые могли бы подтвердить его ответ, не смог. Кроме того, он чуть не сгорел от стыда, потому что полицейские уже все знали о романе Надин и он выглядел в их глазах тряпкой, неспособным помешать своей жене гулять на стороне. А может быть, в их понимании он прекрасно мог этому воспрепятствовать? Может быть, они действительно считали, что он в конце концов убил своего соперника, чтобы вернуть себе жену? Во всяком случае, они попросили его оставаться в их распоряжении и не покидать регион.

И хотя Анри и переживал по этому поводу, в данный момент он все же испытывал облегчение. Надин действительно поселилась у своей матери. Петер Симон мертв, а больше в ее жизни никого не было. Да и потом, теперь она уже не была той женщиной, которая могла бы заполучить любого мужчину.

– Мне стоит ее подождать? – спросил Анри. От него не ускользнуло, что теща не пригласила его сесть, и что-то подсказывало ему, что произошло это вовсе не из-за невнимательности. Она не хотела, чтобы он надолго оставался в ее доме.

– Мария, – тихо произнес мужчина, – я не могу понять, как все могло так далеко зайти. Клянусь вам, что все эти годы я пытался сделать Надин счастливой. Мне, очевидно, не совсем удалось сделать все так, как задумывалось. Но, я думаю, вы довольно хорошо меня знаете и вам известно, что я никогда – сознательно или намеренно – не сделал и не сделаю ничего, что ей повредит. Я люблю Надин. Я не хочу ее потерять.

Наконец Иснар взглянула на него. В глазах ее стояли слезы.

– Я знаю, Анри. Ты прекрасный мужчина, и я говорила это Надин снова и снова. Это беспокойство в ней… это недовольство… оно не связано с тобой. Это, наверное, просто у нее в генах. Ее отец был таким же. Он не мог быть вместе с нами как с семьей. Он всегда думал, что где-то в другом месте его ждет счастье. Он всегда находился в погоне за чем-нибудь, а за чем, по-моему, и сам точно не знал. Мне самой это по природе чуждо, но мне было суждено дважды перенести это в своей семье.

– Надин становится старше, – заметил Жоли.

– Да, и это дает мне надежду. Даже ее отец в конце концов пришел к относительной стабильности в своей жизни, и может случиться так, что и у Надин это произойдет. Дай ей немного времени. И не переставай любить ее. – Мария вытерла текущие по ее щекам слезы. – Она глубоко несчастный человек, и едва ли есть на свете что-то, что причиняет матери более сильную боль, чем видеть таким своего ребенка и быть не в силах помочь ему. Я не хотела бы, чтобы она закончила так, как я. – Она обвела рукой мрачное помещение, в котором находилась, накрытый без любви стол для завтрака, пустую чашку из-под кофе и саму себя в потрепанном банном халате. – Я никогда не хотела бы увидеть ее такой, какой ты видишь сейчас меня, сидящей здесь!

Та ясность, с которой Иснар оценила себя и свою жизнь, глубоко тронули ее зятя, и ему вдруг вспомнилась Катрин.

«Сколько же существует одиноких людей, – подумал он, – и какими же мы с Надин должны быть благодарными судьбе за то, что мы есть друг у друга… Это, ей-богу, не что-то само собой разумеющееся!»

Мысль о Катрин напомнила ему кое-что важное.

– Я дам Надин время, – сказал Анри. – Я не стану дожидаться ее здесь и не буду давить на нее.

На лице тещи появилось облегчение.

– Но я попрошу вас кое-что передать ей, – продолжил Жоли. – Скажите ей, что Катрин уезжает. Что она продает свою квартиру в Ла-Сьота и поселится на севере Франции. Ее больше не будет в нашей жизни.

– Ты считаешь, что это имеет решающее значение? – спросила Мария.

Анри кивнул.

– Это имеет решающее значение, и мне надо было понять это еще несколько лет назад. Но теперь все обернулось к лучшему, и… – Он повернулся к двери, не договорив фразу. – Я пойду. Передайте Надин, что я буду ждать ее.

7

Он зашел слишком далеко, черт побери. Ему не следовало так кричать на нее. Это было ошибкой, вопиющей ошибкой, и ему оставалось теперь только молиться Богу, чтобы у него появился шанс ее исправить.

Он орал и орал, и когда ему понадобилось приостановиться, чтобы перевести дух, Лаура спросила:

– Кристофер?

Ее голос звучал скорее удивленным, чем рассерженным.

– Да, – огрызнулся он. – Разумеется. Не повезло, не правда ли? Ты не ожидала, что я позвоню в это время?

– Боже мой, о чем ты?

– Я тебя кое о чем спросил. С кем ты говорила по телефону? Может быть, ты сначала ответишь на мой вопрос, прежде чем задашь свои?!

Какой-то тихий голос в его голове остерегал его: «Не говори с ней таким раздраженным, резким тоном. Она будет сбита с толку, а потом разозлится. Она не потерпит этого. Ты все испортишь!»

Но сейчас ему было невероятно трудно изменить свой курс. Он был в такой ярости, он был вне себя! Он был возмущен и полон страха, но страх у него теперь всегда выплескивался в агрессии, и он не мог справляться с этим иным образом.

Наконец Лаура оправилась от удивления.

– Не представляю, с чего ты взял, что имеешь право требовать от меня какие-либо объяснения, – холодно произнесла она.

Позже этим же утром, когда Хейманн еще раз прокрутил в голове их разговор, он вспомнил этот момент, вспомнил, как услышал ее ледяной голос, и у него впервые появилось предчувствие, что история с Лаурой примет тот же ход, что и другие истории до этого. Эта мысль ошеломила его и наполнила печалью, но он заставил себя пока не думать об этом. «Нет никакого основания терять надежду», – сказал он себе.

Тогда же, по телефону, Кристофер пошел на небольшую уступку и постарался говорить более мягким тоном:

– Я считаю, что после всего, что случилось, ты должна быть полностью честна и сказать мне, есть ли в твоей жизни другой мужчина.

Лаура остолбенела.