– Армия – самое подходящее для него место. Ничего другого он не умеет.

– Место, может, и подходящее, а вот причина – нет.

Она вкратце рассказала ему о том, что случилось с Деревянной Ногой и Малышом. Выслушав ее, Сэм побледнел.

– Он хочет возмездия, – пояснила Уилла. – Когда он говорит об этом, я вижу, какая ярость пылает в нем.

– Значит, у вас все кончено? – осторожно спросил Трамп.

– О нет! – Она грустно пожала плечами. – Могло бы кончиться, но уже слишком поздно. Я люблю его. Понимаю, что это принесет мне страдания, но ничего не могу поделать. Все-таки мистер Конгрив был прав, когда говорил: «Любовь тщеславной быть должна, иль станет глупостью она»[28].

Она попыталась улыбнуться, но вместо этого расплакалась. Сэм Трамп обнял ее и прижал к себе, ласково похлопывая по спине.

САМЫЕ ЛУЧШИЕ ПАЛЬТО И ДЕЛОВЫЕ КОСТЮМЫ,

которые вы можете найти в этой стране!

БРАТЬЯ БРОКАУ

Четвертая авеню, 34, и Лафайетт-плейс, 62

ГАРАНТИРОВАННОЕ ЛЕЧЕНИЕ ПОЧЕЧУЯ.

АППАРАТЫ ДОКТОРА ГИЛБЕРТА

справляются с самыми запущенными случаями почечуя.

Отправляем по почте заказы на сумму от 4 долларов.

Брошюра бесплатно. Продажа от аптекарей.

Приглашаются агенты со всей страны.

Адрес: Нью-Йорк, Бродвей, 575, Дж. В. РОМЕЙН

ВСЕ НАШИ ПРОСЛАВЛЕННЫЕ ГЕНЕРАЛЫ,

ВЕДУЩИЕ ГОСУДАРСТВЕННЫЕ ДЕЯТЕЛИ

и выдающиеся политики покупают шляпы только у НОКСА!

Купите шляпу – и станьте такими же, как они! В нынешней политической кампании у всех кандидатов, купивших шляпы у НОКСА на Бродвее, 212, при прочих равных условиях есть все шансы быть избранными.

– Лейтенант Август! Скорее!

Чарльз выскочил из-за стола:

– Кто-то ранен?

– Нет, сэр, – выдохнул новобранец. – Там палатки разбирают, которые вы велели поставить час назад. Приказали убрать.

– Какой идиот…

– Какой-то генерал, сэр. Криг?

– Краг. Проклятье! – Чарльз схватил шляпу; его третий день в армии начинался не лучшим образом.

– Простите, капитан, но что здесь происходит?

Серые глаза Крага злобно уставились на него.

– Вы должны называть меня генералом, – отчеканил он.

В полумиле от главных ворот, в заросшем бурьяном поле, пятеро чернокожих новобранцев, еще без мундиров, неуклюже разбирали две каркасные палатки. Смятая парусина скрывала упавшие на землю шесты. Покраснев от гнева, Чарльз показал рукой на солдат:

– Зачем они убирают палатки?

Сырой осенний ветер трепал пелерину плаща Крага.

– Потому что я приказал, – сказал он. – Они должны разместиться на участке, который находится непосредственно к западу от парового насоса.

– Но там же вся земля заболочена!

Краг выпятил подбородок:

– Смените тон, мистер, или я подам на вас рапорт. Впрочем, три четверти населения этого гарнизона будут только рады, если вас выставят.

Включая большинство моих собственных солдат, подумал Чарльз. Пятеро новобранцев смотрели на него так, словно он был Салемом Джонсом, управляющим плантацией Монт-Роял до войны.

– Казармы, которые нам выделили… генерал, – выговорил он сквозь стиснутые зубы, – полны крыс, летучих мышей и тараканов. Это настоящий зверинец. Пока мы проводим там дезинфекцию, моим людям нужно где-то жить. Почему мы не можем поставить палатки здесь?

– Потому, Август, что утром здесь проезжал генерал Хоффман. Ему не нравится смотреть на черномазых солдат. И он не хочет, чтобы они попадались ему на пути из Ливенворта и обратно. Я достаточно понятно объяснил?

Чарльз вспомнил предупреждение Грирсона о нетерпимости, царящей в армии.

– Сэр, если вы на этом настаиваете, для начала нам нужно положить под палатки настил из досок. Сделать дорожки…

– Никаких досок! Они должны спать на земле. Они солдаты, или, по крайней мере, нам предлагают в это поверить.

– Какого черта вы на меня так злитесь, Краг?

– По двум причинам, мистер. Во-первых, я по-прежнему считаю вас предателем. Во-вторых, северяне сражались за сохранение Союза, а не для того, чтобы превознести ниггеров. Генерал Хоффман того же мнения. А теперь уберите отсюда своих людей. – Краг отошел к своей лошади, вскочил в седло и поехал к воротам.

Чарльз подошел к солдатам. Небо затянули темно-серые облака. Высохшая трава шелестела на ветру, парусина взметалась и хлопала. Пятеро чернокожих мужчин смотрели на своего командира с разным выражением на лицах – кто-то мрачно, а кто-то со стоическим терпением.

– Мне очень жаль, – сказал Чарльз, – но, похоже, вам на время придется перебраться отсюда. Я попытаюсь где-нибудь раздобыть доски для настила.

Крупный мужчина с кожей темно-орехового цвета шагнул вперед. Потифар Уильямс, бывший повар в питтсбургском отеле. Он умел читать и писать; учиться начал уже взрослым, чтобы понимать рецепты блюд и готовить по ним. Чарльз сразу решил, что из него выйдет толк.

– Мы найдем доски, сэр, – сказал Уильямс.

– Но это моя обязанность…

– Мы не нуждаемся в помощи белого, который сражался за бунтовщиков.

– Что ж, – ответил Чарльз, напрягшись, – спасибо за откровенность. Но я пошел на войну не для того, чтобы защищать рабство или даже Конфедерацию. Я дрался за свой родной штат, Южную Каролину.

– Ну конечно, сэр, – кивнул Уильямс. – У меня брат в Северной Каролине. Так вот у него с семьей единственным домом, за который пришлось сражаться, была хижина в поселке рабов. – Он повернулся к Чарльзу спиной. – Ладно, парни. Давайте все это соберем и пойдем туда, куда велел тот белый.

Когда Чарльз доложил Айку Барнсу о происшествии, адъютант, уже и без того раздраженный, крепко выругался. Грирсон сразу пошел к Хоффману, но генерал отказался отменять приказ. Двое новобранцев заболели пневмонией, ночуя на мокрой земле. Их отправили в гарнизонный госпиталь, после чего трое белых пациентов тут же ушли оттуда в знак протеста.

На следующей неделе общее внимание привлекла яркая группа путников, направлявшихся в форт Райли. Состояла она из двух белых женщин, бывшего раба, который готовил еду, маленького чернокожего жокея из Техаса, четырех лошадей, включая одного иноходца и рысистую кобылу, и собак – борзой, белого питбуля и нескольких гончих.

– Это цирк или армия? – возмутился Барнс. – Кем бы они ни были, это просто позор!